— Не стоит недооценивать противника, — предупреждаю. Осторожно ступая поднимаюсь наверх.

Голова болит, перед глазами все расплывается. Воздуха мало, слабость зашкаливает.

— Перегулял ты, брат, — ко мне подходит Дава. Берет под локоть, помогает устоять на ногах.

— Нормально все, — отмахиваюсь. Понимаю, что бледный. На лице выступает липкий пот.

— Пойдем, помогу дойти до постели, — говорит беззлобно. Поддерживает, помогает дойти до комнаты.

— Я у Мака был, — объясняю. Говорить тяжело, дышу слишком часто. Воздуха мало. Срочно нужно полежать.

— Знаю, — отмахивается. — Что-то новое узнал?

— Нет, — отвечаю печально. — Я ему про детей рассказал.

— Нахрена?! — взрывается брат.

— Чтобы понял, что жить нужно. Что на смерти Али мир не кончается. Что у него есть повод дальше жить, — поясняю. Очень переживаю за Мака. Хоть он и пытался свести со мной счеты.

— Ты слишком великодушен, брат, — заключает Давид. Смотрит на меня исподлобья.

— Может быть, — соглашаюсь. — Но мы с Маком слишком через многое прошли, чтобы так просто сдаться.

Давид некоторое время молчит. Помогает мне улечься в кровати, поправляет подушки и одеяло.

— Старых друзей бросать нельзя, — заключает. — Схожу к нему. Посмотрим, чем смогу вам помочь.

— Сильно его не мни, — ухмыляюсь.

— Посмотрим, как пойдет, — произносит с горькой усмешкой. — Посмотрим, как пойдет…

Глава 38

Яся

День пролетел так быстро, что я и не заметила. Радость от встречи с Маратом затмила грусть от потери сестры.

Вика уехала.

Точнее, Давид ее отправил куда-то. Сказал, что под более надежную защиту. Заверяет, что там ей должно быть лучше.

Почему он вдруг так резко решил все переиграть, что даже ни с кем не посоветовался, не понятно. Просто взял и сделал. Потом уже перед фактом поставил.

Капец!

Даже Марат про отъезд Вики не знал! Что ж тогда говорить про меня…

— Скучаешь? — за спиной раздается голос любимого. Оборачиваюсь.

Марат стоит прямо за мной. Бледный, уставший, держится за шкаф, чтобы не шататься.

Душу в себе порыв немедленно подняться и кинуться к нему на помощь. Нельзя. Торковский не приемлет подобного отношения к себе.

Марат смотрит таким жарким взглядом, что у меня тут же улыбка появляется на губах.

— Есть немного, — нет смысла увиливать от ответа. Здесь не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы все понять.

— С твоей сестрой все будет в порядке, — заверяет меня присаживаясь в кресло напротив.

Внимательно слежу за каждым его движением. С замиранием в сердце смотрю, как он опускается. Как откидывается назад. Едва заметно морщится от боли.

Перевожу в сторону взгляд.

— Надеюсь, что с Викой ничего не случится, — печально вздыхаю.

Молчу. Марат тоже. Я смотрю, как за окном ветер колышет деревья. Торковский наблюдает за мной.

Когда он рядом, мне сразу становится легче. Прошлое отпускает, в голове не крутятся неприятные мысли, на душе тепло и хорошо. Знаю, что со мной ничего не случится. Что я и мальчики в безопасности.

Жаль, что Ахметова так просто не победить. Он слишком опасный враг. Не представляю, как именно Марат собирается с ним справиться.

Но после покушения я уверена, Торковский не станет сложа руки сидеть и спокойно наблюдать за дальнейшим развитием событий.

— Давид все равно неправильно поступил, — произношу повернувшись к Марату. — Он не должен был увозить Вику в тайне от нас. Она же молоденькая совсем! Ей нужна поддержка, защита, — печально вздыхаю. — Твой брат даже не дал нам возможности попрощаться, — в уголках глаз начинает щипать. — Он должен был дать нам шанс попрощаться! Должен был! — говорю с жаром.

— Вы увидитесь, не расстраивайся, — приобнимает меня, придвигается ближе.

Меня накрывает. Не выдерживаю, поднимаюсь со своего кресла и осторожно, чтобы не причинить боль, усаживаюсь Марату на колени.

Прячу лицо у него на груди.

— Твой брат самый настоящий засранец, — произношу беззлобно. В душе полнейший кавардак.

Но от одного осознания, что Торковский рядом, становится легче. Пока мы вместе, так придумает что-нибудь.

— Он мой брат, — Марат пожимает плечами. — Мы всегда будем друг за друга горой.

— Вот и я с сестрой так же, — бурчу. Торковский меня обнимает. Кладу голову на его плечо. — А Давид нас разлучил, — ставлю в укор.