С мебелью в кабинете имелась напряженка, поэтому преподаватели были вынуждены сидеть по трое за одним столом.

Совещание по итогам первой половины семестра должно было вскоре начаться, ждали только директора.

В это время в дальнем углу комнаты Капитолина Григорьевна Готовцева что-то оживленно рассказывала своей подруге, первой сплетнице училища Татьяне Андреевне Филимоновой, преподавателю русского языка и литературы.

Если прислушаться к их разговору, то можно было понять, что речь идет о старосте 101 группы фармацевтов, Викторе Гребневе.

– Представляешь, Татьяна, этот парень с каждым днем удивляет меня все больше и больше, – с жаром рассказывала Капитолина Григорьевна. – Совершенно не похож на пятнадцатилетнего подростка. Я за время работы перевидали их не один десяток. Так, вот психологически – он практически взрослый человек, особенно такое чувствуется, когда начинаешь с ним разговаривать на отвлеченные темы. Сама знаешь, в этом возрасте для подростков среди родителей авторитетов не существует, да и среди учителей их немного.

До встречи с Гребневым я была уверена в том, что являюсь, без всякого сомнения, авторитетом для своих студентов. Однако этот парень для меня оказался крепким орешком.

Вчера я обнаружила его теа-тет с комсоргом из их группы, очень деятельной, симпатичной девочкой. Не удержалась и пошутила насчет их уединения в кабинете физики.

– Девушка явно смутилась, а Гребневу хоть бы что, как с гуся вода, уставился так нахально на меня, что я сама почувствовала себя неловко. Когда такое бывало?

– Капа, так, чем они там занимались, ты так и не сказала? – заинтересовалась Филимонова, – неужели целовались в таком возрасте? Или, что-то еще хуже?

– Да ничем таким они не занимались, – сообщила Готовцева, – сидели за моим столом, напротив друг друга и что-то обсуждали.

Гребнев на мой вопрос пояснил, что обсуждают явку группы на демонстрацию седьмого ноября.

– Да ну, тебя, Капа! – разочарованно выдохнула Татьяна Андреевна. – Вечно ты заинтригуешь донельзя, а потом оказывается, ничего и не было, один пшик.

– Я вот чему удивляюсь, – продолжила свою речь Капитолина Григорьевна. – Ведь именно Дмитрий Игнатьевич посоветовал мне выбрать старостой этого мальчишку. И оказался прав. У Гребнева настоящий талант в управлении коллективом, никогда бы не подумала, что парень сможет так командовать девчонками. Интересно, бы знать, почему Москальченко принял такое решение, ведь в совхозе у девушек четко определились лидеры.

– А ты, что не знаешь? – удивилась Филимонова. – Все началось во время сдачи документов. Тогда этот паренёк умудрился поссориться с Ингой Николаевной, довел её до белого каления, а сам вел себя так, как будто для него в порядке вещей так говорить с взрослыми. Тогда его Дмитрий Игнатьевич и заметил.

Но тут в кабинет зашли завуч и директор училища, поэтому разговор сплетницам пришлось прекратить.

В последнюю неделю октября в группе все разговоры в основном крутились не вокруг праздновании годовщины Октябрьской революции, а о том, что в субботу двадцать девятого октября у нас в училище пройдет праздничный вечер. В начале пройдет торжественная часть с выступлением директора училища, затем награждение особо отличившихся на сборе урожая, и выступление наших самодеятельных артистов. А затем, начнется самое главное событие вечера – танцы. Именно о них с придыханием говорили девчонки, зная, что на вечер будут приглашены курсанты речного училища.

Большинство девчонок надеялись, что именно на неё обратит внимание суровый курсант в черной морской форме, Наши доморощенные будущие фельдшера и зубные техники у них совершенно не котировались.

Моя соседка по столу тоже сидела с задумчивым видом.

– Ирма, о чем мечтаешь, неужели тоже о речнике? – спросил я.

– Почему бы и нет, – ответила девушка. – От наших парней все равно никакого толку не будет. Вы и на парней то не похожи.

А ребята из речного училища, после окончания пойдут работать на суда. Будут в загранку ходить. – Мечтательно добавила она.

– У моей двоюродной сестры муж работает механиком на сухогрузе, ты даже не представляешь, какие он ей сапоги привез из Амстердама.

– И что, из-за сапог стоит выходить замуж за нелюбимого человека? – поинтересовался я у пятнадцатилетней соплюхи.

– Ну, почему же за нелюбимого, – рассудительно ответила та. – Курсантов много, кто-нибудь обязательно понравится.

Все что я вынес из этого разговора, было то, что наши девочки сейчас изрядные максималистки, им пока подавай самое лучшее, ну, лучшее с их точки зрения. И только через два-три года, по мере взросления, мечты о принце на белом коне сменятся желанием просто выйти замуж.