Хотя, иногда мне начинало казаться, что Сергей сам о чем-то догадывается. Взять хотя бы наш последний телефонный разговор.

— Знаешь, у меня такое чувство, что у тебя давно не было романов, — сказал Сергей и я услышала, как щелкнула зажигалка.

Я сидела на крылечке, с телефоном, и слушала такой далекий теплый голос.

— Ты прав, — смысл спорить? По мне и так понятно, что я совершенно забыла, как себя вести с мужчиной, который нравится.

— Ты разборчивая невеста? — шутливо спросил он, — Я могу гордиться, что покорил твое сердце?

— Можешь, — разрешила я, — Сережа… Мне бы поговорить с тобой серьезно.

— Мне начинать беспокоиться?

— Нет, просто… как-то все скомкано, а у меня действительно очень давно не было романов.

— Понял. Виноват. Исправлюсь. А вообще я уже в субботу утром вернусь, так что на вечер никаких планов не строи. Я буду тебя очаровывать.

— Вот так сразу?

— Не сразу. Постепенно. Тебе понравится.

— Обещаешь?

— Обещаю, моя хорошая. Ты играешь сегодня?

— Ты помнишь? — я даже удивилась.

— Конечно.

— Играю. Даже прямой эфир будет. Правда в инстаграме, увы.

— А ты хочешь по федеральному каналу?

— Боже сохрани.

— Ладно, Санечка, я не буду тебя отвлекать, позвоню еще сегодня.

— Я буду ждать.

* * *

На квартирник со мной поехал Андрей — у него это крест быть моим сопровождающим, носильщиком, вторым гитаристом, иногда охранником. В этот раз ему пришлось еще слушать про мои сомнения касаемо Сергея. Раз в пятый, наверное. Потому что с Лешкой я свои сердечные дела не обсуждаю, а Надежда уехала в командировку. Андрей терпел стоически, надо отдать ему должное.

Отыграли мы тоже хорошо, без накладок и с очень хорошей публикой. Тридцать человек это, по меркам моих сольных выступлений, немало.

Когда мы вышли из кафе, где сегодня играли, уже совсем стемнело. Стоянка у черного хода освещалась парой тусклых фонарей, но этого вполне хватило, чтоб разглядеть коробку на капоте моей Шкоды.

— Это что за хрень? — спросил Андрей, указывая на коробку.

— Надеюсь, там не бомба.

— Учитывая предыдущий опыт, там либо дурацкие розы, либо кучка дерьма, — Андрей отдал мне чехол с моей гитарой, подошел к машине и поднял крышку.

Вонь учуяла даже я, стоящая значительно дальше Андрея и, конечно же, подошла, чтоб заглянуть внутрь. В коробке лежал дохлый, уже начавший разлагаться, голубь, а сверху моя фотография в крови, с выколотыми глазами.

— Что за порнография? — Андрей брезгливо поморщился.

— Кому-то не нравятся мои фотографии, — пробормотала я.

— Так, — недобро посмотрел на меня Андрей, — это которая уже?

— Вторая. Надо Леше позвонить, — я поежилась и отвернулась, — дядя Игорь вроде обещал меня со следователем познакомить, если еще что-то похожее будет.

— Иди в мою машину, там точно сюрпризов нет, а я сам позвоню и договорюсь. Иди, Сань.

— Что бы я без вас делала? — спросила я, уже сидя в машине и пытаясь закурить.

— А без нас нельзя, — щелкнул зажигалкой Андрей, — мы твой крест.

— Иди ты. Мне жутко… Розы мне просто на нервы действовали, а вот тухлятина с кровью это прям бррр, — меня передернуло.

И тут ожил мой телефон. Сергей выбирает совершенно неподходящие моменты для звонков.

— Ответь, — сказал Андрей, — может, спокойнее станет

— Я хотел узнать, как у тебя дела, — сказал Топольский, когда я сняла трубку.

— Ты сегодня очень красивая, — я почувствовала, как он улыбнулся.

— Откуда ты знаешь? — удивилась я.

— Я смотрел эфир в инстаграме, правда, не весь, — признался Сергей, — все-таки на следующий твой квартирник я приду, пусть и с накладными усами.

— Обязательно, — я вдруг выдохнула и поняла, что действительно немного успокоилась, — Сереж, я в машине, давай я из дома сама позвоню?

— Да, конечно. Я буду ждать, Санечка.

— У тебя даже глаза меняются, когда ты его слышишь, — покачал головой Андрей, — дай бог, чтоб у него так же было.

— Говоришь, как моя бабушка, — фыркнула я, убирая мобильный, — я сама бы этого очень хотела.

— Я так понял, Топольский про эти подарочки не знает?

— Нет, он только букет на съемках видел, после которого меня накрыло, вот и все. Ты ведь понимаешь, что если я расскажу про все эти цветы и фотографии, то придется рассказывать и про все остальное.

— А ты этого очень не хочешь?