— Вот что на тебя нашло опять? — накинулась старшая принцесса. — Он только-только начал реально нам помогать! Неужели было столь обязательно все портить?

— Он убил маму, но отказывается убивать Разрушителя! Как ты мне прикажешь это понимать?

— Что у него есть на это причины, например! Может, Владельцы Оружий не могут убивать друг друга! Мы же об этом артефакте ничего не знаем!

— Он пробил ему сердце!

— Однако он все еще жив!

Воин запыхтел, пытаясь придумать контраргумент, но все же сдался.

— Прости, — сказал он более спокойным тоном. — Такой вариант действительно не приходил мне в голову.

— Тебе в последнее время вообще ничего в голову не приходит, — огрызнулась Сильфида. — Как только его видишь, в тебя словно вселяется кто-то.

— Прости, — вновь повторил рыцарь. — Но сотрудничать с ним… тяжело.

— Не сотрудничать с ним означает смерть для всех нас, ты понимаешь это? Понимаешь, что ты можешь легко разрушить все то, чего мне удалось чудом добиться? Понимаешь, что его жизнь сейчас важнее даже жизни папы?

— Он-то тут при чем?

— Если не станет папы, его место займет Милли. Но если не станет… человека, — опасаясь лишних ушей, Сильфида не стала произносить имени вслух, — нам его заменить будет некем.

Голова Мар опустилась.

— Я все понимаю, но… как представлю, что мама просила у него пощады… а он ее…

— Мы отомстим, обязательно. Но не сейчас. Вспомни последнее письмо, мама все там расписала что и как делать.

Сильфида достала из потайного кармашка чуть пожелтевший и потрепанный в походах конверт.

— Я помню, что там написано, — на свет появился точная копия конверта, вытащенная Мар. — Каждое слово.

— Просто вспоминай эти строчки, когда вновь накатит ненависть. У нас времени осталось чуть больше полугода. И он единственный, на кого мы можем сейчас поставить все, чтобы получить хотя бы минимальные шансы.

— Я… я постараюсь сдержаться, Сильфи.

***

Мне не верят. Как бы я не убеждал, никто не хочет даже допускать мысли о моей невиновности. Сильфида в глаза меня защищает, но за глаза наверняка готовит удар в спину. Мар же ведет себя более честно — ненавидит меня в открытую. Черт, если бы был выбор, я бы лучше отправился с принцем — от того хотя бы понятно чего ожидать. Глава этого поместья на меня смотрит с опаской, служанки, меня обслуживающие, не остаются рядом дольше необходимого, кривя такие лица, словно я им на кровать нагадил, причем сразу всем. Черт, куда ни кинь, я не нахожу ни одного довода, чтобы действительно впрячься за эту клоаку! Так какого хрена я тут голову ломаю?

— Понимаю твои чувства, но спасти этот эльфятник действительно нужно. Вернее, это выйдет само собой, вместе со смертью Борланда. Можешь воспринять это именно так — ты не мир спасаешь, а мстишь одному аррану за то, что он тебя едва не убил.

«Если это была мотивирующая речь, то у тебя не получилось»

Мстить… Такая месть предполагает лишь смерть, но в нашем случае смерть будет именно моя. Чертов капитан, да он даже на Восприятии умудрился защищаться от меня так, словно предугадывал мои действия! Победить такого врага действительно возможно лишь ударом в спину, но столь подлый прием… Не знаю, претит мне это, даже не смотря на то, что по-другому мне с ним не совладать.

— На войне имеет значение лишь победа. Нет никакой разницы каким путем она была достигнута.

«А как же самоуважение?»

— Если ты умрешь от того, что ограничил свои действия, о каком самоуважении может идти речь? Ты просто будешь дураком, выдумавшим какие-то глупые правила и почему-то поверившим, что так должны делать все.

Так-то так, но… убивать кого-то… черт…

— Не жди, что если ты не хочешь убивать, то никто не убьет тебя. В мирах Иггдрасиля это так не работает.

«Я знаю. Борланд мне это наглядно показал»

А может, сделать наоборот? Я отвлеку его на себя, пока Сильфида выцелит на нем какую-нибудь щель? Черт, должен быть способ, в котором мне не придется убивать, должен быть!

— Разумеется, он есть. Сбежать, поджавши хвост.

«Ты прекрасно понял, что я имею в виду»

— Более чем. И заявляю, такого способа нет. Ты должен его убить сам, собственноручно, чтобы первым забрать его Меч до того, как тот сбежит в Изоляцию. Дальше уже моя работа — я лишу его всех возможностей и подготовлю к транспортировке и передаче гномам.

Постучавшись, вошел глава и позвал обедать. Единственный, кто смотрит на меня с каким-то страхом, а не презрением, тем не менее, чувствовалось, что он совсем не рад меня здесь видеть.

Внизу картина была уже привычной — Мар, уплетающий плов со здоровенным куском мяса, и Сильфида, злобно ковыряющая тарелку и явно заставляющая себя есть. Пахло умопомрачительно вкусно, а вкус совершенно не уступал запаху. Мясо было слегка жестковатым, рис немного пересолили, но нельзя было сказать, что это нельзя есть.