— Этот эльф не оставит тебя в покое!

«А то я не вижу!»

— Именно, что не видишь! Он получает удовольствие от убийств! Здесь как с Малроном, ваша схватка закончится лишь смертью одного из вас, вот только теперь у тебя нет Сильфиды, которая пустит стрелу в висок!

«Я не буду его убивать!»

— Тогда ты умрешь сам! И мне опять придется погружать тебя в то состояние!

«Так это все-таки была смерть?»

В борьбе возникла передышка. Ассасин, а судя по повадкам, это был именно он, поудобнее перехватил кинжалы.

— Стиль у тебя есть, человечек, даже опыта немножко где-то приобрел. Я с удовольствием послушаю твои истории перед твоей смертью.

Он начал пользоваться своими волосами, время от времени закрывая мне обзор. Но я, наученный Маришей, уже знал, что будет, если их за него схвачу. Может, она ту комбинацию и сама разработала, вот только она же наверняка может быть не одна.

— Хочешь меня спровоцировать? — спросил я его. — Да пожалуйста!

И подгадав момент, просто ему их отрезал. Изумрудная копна упала на мокрые камни, однако, убийцу это словно даже не взволновало.

— Жаль, что не сработало, этот прием выручал меня столько раз, столько раз…

И расхохотался. Выглядело это все, словно у него только что улетела кукушечка.

Счет нашим ранам открыл именно он. Проведя какую-то быструю серию, он оставил легкую царапину на тыльной стороне моей руки. Пустяк, однако кровь все же проступила.

— Ммм, — он слизал несколько капель со своего оружия. — У тебя она странная на вкус, в курсе? Словно ты живешь у гномов, но питаешься нашими продуктами. Как интересно! — и вновь напал на меня.

Я чувствовал, что понимаю его все меньше и меньше. Наши оружия высекали искры, мы старались сразить друг друга, он бросался в меня Спасениями, я в него своим Оружием… и все же я проигрывал. Несмотря на нить, которой я активно пользовался, он был очень ловок и проворен, постоянно атаковал меня с неожиданных углов и разными незнакомыми мне сериями. Порой приходилось краткосрочно переключаться на Восприятие, чтобы в шее совершенно случайно не появилась несовместимая с жизнью рана.

— Какой проворный! — похвалил меня эльф. — А если так?

Он резко забегал со стороны в сторону, проводя уже знакомую мне серию атак… которую закончил абсолютно новым ударом в шею. Вспыхнула боль, потекла кровь.

— Соберись, Отец гор бы тебя побрал! Возьми он на два миллиметра в сторону — ты бы тут с пробитой артерией уже лежал!

Близость смерти напугала меня. Ноги стали ватными, а движения неуклюжими.

— О, обожаю этот взгляд обреченности! Он словно приглашение отнять жизнь! — воскликнул ассасин.

Его удар был простым и примитивным — прямой в сердце, но даже от него я из-за страха защититься не смог. И если бы не нить, то получил бы смертельную рану.

— Да что с тобой! Сопротивляйся!

Но, однако, это действительно привело меня в чувство. Недоуменное лицо эльфа обратилось ко мне.

— Я не понимаю. Что у тебя под одеждой?

И тут же взорвался просто серией ударов на такой скорости, что я за ними не успевал даже на Восприятии. В итоге, и куртку, и рубашку он просто порезал на лоскуты, обнажив мою броню из нити.

— О, теперь я понимаю, — он довольно улыбнулся, но было видно, что он запыхался. — Получается, мне нужно делать так?

Он вновь напал на меня, отвлекая меня своими метательными кинжалами. Черт бы его побрал, да сколько их у него?

Почти все удары мне удалось отразить, но самым последним эльф, развернув кинжал параллельно земле, пробил мне левое плечо, вызвав чуть ли не агонию. Агонию не только боли, но и ярости. Левое… Опять левое!

— О, мне нравится этот взгляд! — непонятно чему обрадовался он. — Ты теперь, наконец-то, решил показать все, что умеешь! Знаешь, это как острая приправа к блюду, когда жертва всеми силами перед смертью пытается сохранить свою жизнь!

Ярость погнала меня в атаку. Заработав пару ничего не значащих царапин, уже и мне удалось пустить ему кровь.

— Ух, наконец-то! Давай, наконец-то покончим с этим! — заорал он, едва ли не в экстазе.

Мы вновь сошлись в короткой борьбе. Два удара он отбил просто идеально, но третьим я выбил оружие из его левой руки, четвертым — насквозь пробил ему правое запястье. Его лицо приобрело недоуменное, я бы даже сказал, по-детски обиженное выражение, словно его оскорбило то, что я нанес ему серьезную рану. Долго это лицо я рассматривать не стал, и, вновь сблизившись, сделал ему подсечку. Он решил ее перепрыгнуть, и в этот момент я, обмотав ему ноги, дернул их наверх, заставляя упасть спиной… и тут же кинулся, вонзив оба Кинжала ему в грудь.