Поклонение австралийцев океану заключает в себя несколько священных аспектов. Во-первых, мы тянемся к нему, вглядываясь в его безбрежные просторы, ложимся возле него при любом удобном случае. Во-вторых, это очищающий ритуал ныряния и плескания. В-третьих, погружение в его глубины и попытки проникнуть в его подводные тайны. В-четвертых, уважение серферов к его громовым валам, приливам и вихревым волнам. Хлорированные бассейны никогда не будут обладать такой же притягательностью, как бескрайний голубой океан; огороженные дорожки тоже могут оказывать гипнотическое воздействие, но они такие скучные, а в воде полно химических веществ.

После первой серьезной операции я мечтала снова окунуться в океан. Когда я снова присоединилась к группе Мужественной бухты, то до конца дня просто-таки танцевала. По мере того, как сильнее становились мои плечи, укреплялся и мой разум. Плавание – это форма медитации. Как рассказывала New York Times великолепная Дайана Найад, которая в 2013 году стала первым человеком, переплывшим Флоридский залив от Кубы до США без специальной клетки для защиты от акул, плавание отлично помогает притупить чувства: «Ты остаешься один на один со своими мыслями в очень жестких условиях».

Звуки заглушаются, это правда. Но для меня плавание в океане – это возможность расширить гамму чувств – зрения, пространства и приглушенных звуков – и обострить восприятие. В течение всего оставшегося дня в моей голове то и дело всплывают воспоминания о зыбком океанском дне и усатых акулах. Я коллекционирую подводные виды, о которых потом рассказываю детям, как охотник коллекционирует шкуры животных.

Плавание служит напоминанием безграничности океана и всего, что в нем обитает. Мы тратим столько времени на попытки повысить собственную значимость – стараемся произвести впечатление, занимаем побольше места, требуем к себе внимания и уважения, – что порой забываем, как приятно ощутить себя маленьким и испытать благоговейное восхищение, когда нас заставляет замолчать нечто великое и величественное, невообразимое, неодолимое и таинственное.

Ощущение собственной малости лежит в основе истинного благоговейного восхищения и единения с другими людьми. В попытках сформулировать академическое определение восхищения социальные психологи Дахер Кельтнер и Джонатан Хейдт писали: «Две характеристики являются центральными во всех случаях проявления благоговейного трепета: воспринимаемая необъятность и потребность в приспособлении, определяемая как неспособность существующих психических структур усвоить новый опыт». Они указывали на то, что архитекторы больших храмов всегда пытались вызвать у смотрящих ощущение собственной ничтожности и, как следствие, благоговейного страха: взмывающие ввысь потолки, гигантские купола, мощные колонны, огромные витражи. В ходе своих исследований Пол Пифф заметил, что стоящие рядом с громадным скелетом тирекса впоследствии утверждали, что находились в составе группы, возможно, потому, что рядом с таким огромным – пусть даже и вымершим – существом они воспринимали себя иначе.

Проводя исследование, участниками которого стали американцы и китайцы, Кельтнер выяснил, что, испытав восхищение, люди подписывались более мелкими буквами. Журналу New Scientist он объяснил это явлением тем, что «благоговейный трепет влечет за собой исчезновение “я”. Внутренний голос, себялюбие, самосознание, растворяются. Эта эмоция подавляет в нас весьма важную часть нашей личности… Думаю, основная идея благоговейного трепета в том, чтобы на мгновение усмирить эгоизм и пробудить в нас коллективное чувство».

То же самое мы чувствуем, когда плаваем в океане. Мы становимся маленькими. Умаляя свою значительность, мы научаемся существовать рядом с другими и заботиться о них. И испытываем больше удовлетворенности от жизни.

Конец ознакомительного фрагмента.