Шрифт:
Жабу лисице долго разыскивать не пришлось, толстая и неповоротливая, она сидела, зажмурившись, неподалёку на берегу, загорала на солнышке.
– Слышала я, что у муравьёв мёд закончился. Кто-то его съел. И они так расстроились, что решили больше мёд не делать, – завела лисица хитрый разговор.
Жаба, узнав такую новость, испугалась и говорит сквозь слёзы:
– Это же я весь мёд съела. Что мне теперь делать? Я же с голода помру.
– Так ведь и без мёда можно прокормиться, вон хоть на бельчат в речке охотиться.
– Да где мне их догнать! Посмотри, какая я толстая и неуклюжая стала.
– Что ж, плохи твои дела, – согласилась лиса. – Ты теперь и черепаху не догонишь, не то что бельчат.
Жаба от таких слов совсем разрыдалась, а лисица её успокаивает:
– Может быть, тебе научиться нектар с цветов добывать? Хоть это ещё не мёд, но так же вкусно. И цветочки-то от тебя не убегут…
С тех пор жаба в неправильном лесу питается цветочным нектаром, помогая муравьям переносить пыльцу с цветка на цветок. Работа нелёгкая, ведь нектара в одном цветке – крохотная капелька! А жабе, хоть теперь она от этой физкультуры и стройная, как артистка балета, таких капель нужно тысячу в день! Гоняться за бельчатами жаба не смеет, белки научили бобра плавать, а зубы у него опасные: большие и острые, почти как у тигра.
Лишь бы громко
В неправильном лесу кузнечики квакают, высунув голову из воды, а лягушки стрекочут, запрыгнув на пенёк или взобравшись на высокую травинку. Ворона здесь – сладкоголосая певунья, с таким же неоспоримым авторитетом, как у соловья в лесу правильном. Вот из-за её оплошности и произошла эта история…
Как-то раз один кузнечик, громко наквакивая весёлую песенку, гонялся за летучими всадниками – муравьями, пролетавшими над водой верхом на пчёлах. Ворона, как часто делают взрослые, его похвалила. Не за то, конечно, что мешал муравьям заниматься важным делом.
– Молодец! Больно хорошо поёшь… Вырастешь – быть тебе артистом-звездой в нашем лесу.
В это время неподалёку маленький лягушонок подкрадывался к уху трусливого медведя, чтобы напугать неожиданным стрёкотом. Услышал лягушонок вороньи слова, бросил свою затею и к ней:
– А я?! Послушайте меня! Я тоже хочу стать звездой!
Ворона не могла обидеть малыша и послушала. Пел он и правда неплохо, и похвалы ей было не жалко.
– И ты молодец, – сказала ворона, – будут у нас целых две новые звезды. Только для этого надо учиться.
Ни кузнечик, ни лягушонок на последние слова о том, что надо учиться, внимания не обратили, а вообразили себя готовыми артистами и стали квакать и стрекотать с утра до вечера без передыха. И чем громче квакал кузнечик, тем громче стрекотал лягушонок, стараясь перепеть соперника…
Так продолжалось не день и не два, а целую неделю. То один запоёт, то другой, а то и оба разом. И теперь им было неважно: хорошо получается или плохо, лишь бы громко.
У лесных жителей от их ора разболелись головы, а совсем маленькие бельчата, совята, ежата и другие недавно родившиеся малыши, которым днём нужно спать, не могли уснуть и плакали.
Об этом безобразии лисе и рассказывать не надо, у неё у самой голова трещит, и лисята никак не уснут…
Пришла лисица к пруду, уселась на берегу и смотрит не отрываясь на квакающего во всё горло кузнечика.
– Ну как? Нравится, как я пою? – прервался на минутку кузнечик.
– А ты что, уже поёшь? – удивляется лиса. – Ну надо же, я и не заметила! А ведь я пришла тебя послушать и всё жду… жду… Видать, лягушонок громче поёт, только его и слышно.
Оставив озадаченного кузнечика, лиса отправилась на голос лягушонка и точно так же его разыграла, заявив, что, хоть он и громко поёт, но всё же кузнечик ещё громче.
Не успел кузнечик прийти в себя от обидной новости, как к нему примчался лягушонок. Лягушонок был чуточку хитрее простодушного кузнечика и решил того обмануть:
– Мне, – говорит, – лиса по секрету сказала, что я громче пою. А я вовсе не хочу тебя обижать. Давай, чтобы не мешать друг другу, петь по очереди. Сначала я запою, а как устану – твоя очередь.
Кузнечик, помня лисицыны слова, обрадовался и немедленно согласился.
Взобрался лягушонок на широкий лист папоротника и начал стрекотать. Чуть не целый час прошёл – ему бы остановиться, передохнуть, только не хочет, боится: а вдруг кузнечик дольше него будет петь?
Так и стрекотал бедняга до тех пор, пока голос не сорвал. А как только лягушонок умолк, тут же кузнечик заквакал. Квакал он, боясь уступить, тоже без отдыха и, в конце концов, осип и голос потерял.
На этом два неуступчивых «музыканта» угомонились, и лес вздохнул с облегчением. Даже пауки, которые в неправильном лесу плетут паутину лишь для того, чтобы все могли слушать, как звучат её струны, вернулись к своему занятию после вынужденного перерыва.