Офис юридической фирмы, в которой он работал, стоял на углу Памфилова и Коммунальной. Утром он оставил машину у офиса, потому что к зданию суда они поехали на машине Заречной, и сейчас решил пешком дойти до работы. Страхов любил прогулки по городу, даже наплыв машин и суета не могли помешать ему наслаждаться незатейливой красотой небольшого города. Под ногами шуршал свеже рассыпанный песок, хрустел тающий снег, и шелестела прошлогодняя опавшая листва. Деревья стояли в талой воде. Остывшая за зиму земля понемногу начинала согреваться под весенним солнцем.

Страхов прошел мимо вечно закрытого музея русской старины – двухэтажного здания из красного кирпича лицевой кладки, опоясанного зелеными майоликовыми плитками между цоколем и первым этажом, и фигурным орнаментом – между первым и вторым этажами. Добрался до одинокого многоэтажного офисного здания со стеклянным фасадом цвета кобальта, взятого в тиски другими заурядными постройками, затем свернул на поднимающуюся вверх улицу Урицкого и пошел вдоль прячущегося под кронами кленов польского кладбища. Место это наводило на него странный ужас своим величием и мрачностью. Он остановился у Римско-католического костела Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии, выполненного в холодном и строгом неоготическом стиле. Темно-красный фасад храма, богато украшенный резными деталями, стремился вверх. Две высокие ажурные башни с заостренным верхом и тонкими кинжальными шпилями врезались в ультрамариновое небо и, казалось, протыкали собой низко висящие облака. Вытянутые витражные стрельчатые окна придавали храму грозный мистический вид. На башнях небрежно висела грязно-зеленая сетчатая ткань, натянутая в знак проходящей реставрации. Страхов обошел костел и еще раз попытался объять его одним взглядом, стараясь запомнить храм в мельчайших деталях, а затем пошел по дороге, бегущей вниз, к бизнес-центру.

Наконец, он добрался до девятиэтажного офисного здания, поднялся на второй этаж и оказался в просторном кабинете, разделенном на несколько секций. За столами, зарывшись в документы, сидели три здоровых мужчины, все возраста 35-40 лет. Никита Петрович, седовласый человек тучного телосложения и невысокого роста, был самым старшим из всех присутствующих и являлся основателем и единственным владельцем фирмы. Даниил Сергеевич, сидевший около Никиты Петровича и внимательно изучавший судебное постановление, только год назад стал работать помощником адвоката, получив второе высшее образование, а до этого он был журналистом и работал в местной известной газете. Никита Петрович с первой встречи оценил ораторские способности и цепкий дотошный ум миловидного молодого человека и взял его на работу, несмотря на то, что у того не было за плечами никакого серьезного юридического опыта. Третий, Федор Иннокентьевич, был старшим другом и наставником Страхова в первые два года работы в агентстве до сдачи экзамена в палате адвокатов. Этот добрый и отзывчивый человек, непохожий на всех, кто работает в сфере уголовного права, с широкой улыбкой, обнажающей кривые зубы, блестящими большими глазами и крепкой массивной спиной, мог стать для каждого опорой в трудную минуту.

– Как всё прошло? – не отрываясь от заполнения налоговой декларации, спросил Никита Петрович стоящего в дверях Страхова.

– Как и должно было, – сухо ответил он, присаживаясь за свой стол.

– Ох, эти ваши дела на стороне, Евгений Виталич, – шутливо пожурил начальник фирмы, исподлобья разглядывая своего сотрудника, – Держите настоящее дело, – быстро проговорил он и передал адвокату увесистую папку с документами.

Страхов забрал стопку бумаг и стал перелистывать желтоватые страницы.

– Так тут уже дело сшито, почему так поздно обратились? – недовольным тоном спросил Страхов, когда прочитал протокол осмотра места пожара, постановление о возбуждении уголовного дела, протоколы допросов свидетелей и подозреваемого и дошёл до заключения пожарно-технической экспертизы и судебного решения об избрании в качестве меры пресечения заключение под стражу.

– Деньги искали, Женя, – пояснил Никита Петрович, с упреком глядя на своего сотрудника, – А следователь быстро все состряпал, на него пресса давит. Я кстати первый раз эту фамилию слышу. Новенький, должно быть.

– Дело ведет мой однокурсник, – удивленно проговорил Страхов, прочитав имя следователя «Андрей Станиславович Никитин».

– Прямо судьба! – воскликнул Федор Иннокентьевич и похлопал по плечу друга.

Страхов вздрогнул всем телом, по коже его побежали крупные мурашки, внутри что-то перевернулось, и ему стало жутко и неуютно. В этот момент в кармане его брюк раздался звук входящего вызова. Ловким движением руки он вынул телефон и быстро приложил его к уху.

– Здравствуйте, Анна Викторовна! Что-то случилось?

– Вовы нет нигде, не отвечает на звонки уже давно, – встревоженно проговорил женский голос.

– Насколько давно? – насторожившись, уточнил Страхов.

– Три недели, – всхлипнув, ответила она.

– Почему вы только сейчас об этом говорите? – с укором спросил Страхов.

– Ты же знаешь, что его часто нет, – рассеянно произнесла Анна Викторовна.

– Почему тогда вы тревожитесь в этот раз?

– Женя, – взволнованно заговорила женщина, – ты понимаешь, Андрей не дал ему денег, и больше мы с ним не говорили. Вова страшно на нас разозлился. Но обычно он быстро приходит извиниться и мириться, а в этот раз такая большая ссора и ни звука, – она затихла, видимо, сомневаясь во фразе, но все же продолжила, говоря осторожно и пугливо, – Он всё вспоминал про тот случай.

При этих словах Страхов встрепенулся, встал с кресла, вышел из опенспейса, зашел в отдельный кабинет для встречи с клиентами и закрыл за собой дверь.

– Что-то бормотал беспрерывно, – продолжала Анна Викторовна так же тихо.

Страхов понял, что тревожное сердце матери предсказывает беду, а материнский инстинкт редко подводит. Он успокоил испуганную мать, объяснил процедуру подачи заявления о пропаже человека и велел ждать от него вестей в ближайшие дни. Анна Викторовна рассыпалась в благодарностях и, всхлипывая, положила трубку.