Инквизиторов не было нигде в обозримой окрестности. Причина тому, что инквизиторы ушли, как сказали Яну в крепости, заключалась в том, что тело гадалки было выдано инквизиторам, которые его опознали и признали доказательством лояльности церкви Девяти.

Беженцы могли возвращаться.

Коменданта в Стебиндесе не было, как и казначея. Стражники пропустили его осмотреть комнаты обоих. Никаких следов того, что кто-то из них был магом, Ян не обнаружил.

Все потери среди населения города, исключая перечисленных, составляли десяток стражников, в том числе тех, что пострадали от водной магии Глэна.

Ян расспросил граждан Архипелага, что говорят на счет произошедшего. В Сеадетте провели расследование произошедшего, обнаружили след магии самого Яна под крепостью, признали следствием попытки незаметно покинуть город. В ходе расследования столичные маги узнали о приказе схватить Сказочницу, так что действия обоих магов списали на самооборону.

Счастье, что все обошлось.

О том, что крепость поднималась или опускалась, разговора не было.

Сам Ян, выслушав сообщенное Глэном, заключил, что пойдет к цыганам, сообщит новости беженцам и найдет Клина, если получится.

Закончив беседу, Глэн обнаружил, что все уже собрались и ждут только его. Он забрался в повозку.

Ян говорил с ним так, будто Глэн поступал хорошо и был во всем прав. Сам он вовсе не был в этом уверен.

Он чуть не допустил войны между лесными племенами. На глазах у нимов. Рассказал личные для Аштанар события ее прямому конкуренту и выдал ему же несколько важных тайн магов.

Теперь же они оставляли беженцев одних в руках цыган, которые были вовсе не так дружелюбны и безобидны, как могли подумать нимы.

Все это Глэн вывалил на спутников. Кроме смерти Камайн, это он расскажет лично своей госпоже и в другой обстановке.

Магуи рассудила, что зря они во все это лезут, и хорошо, что все закончилось. Беженцы в безопасности, город спасен, даже мальчик спасен. И хорошо, что теперь они свободны и Глэну больше не нужно изображать нима, а всем им общаться украдкой, опасаясь слежки цыган.

Аштанар написала, что очень зря они рассказали Клину так много, особенно про Нарилию, и что письмо она разрешает показать, раз им так надо.

Хотя бы она не обвиняла Глэна в том, что они не опознали Чайку Гелата сразу же. Запоздало Глэн вспомнил, что Клин не стремился говорить с Аштанар. Могла ли она догадаться раньше?

Ее белое лицо ничего не выражало, но в глазах была тоска.

Эзобериен высказал все, что он думает по поводу действий обоих магов, не выбирая выражений. Здравое зерно его речи заключалось в том, что у пропавшего непонятно куда барда были теперь все знания, чтобы сильно насолить всем присутствующим. И они поверили нехорошему феллу. И неразумно обвиняют Отрофон-Кессеев в том, что те никогда не стали бы делать. И что последствия поступков касаются лично Зэбора, мнение которого никто даже не попытался спросить.

В этот раз Глэн не пытался его переубедить. Он сам относился к себе не лучше и чувствовал примерно тоже самое.

Сил не было даже на то, чтобы размышлять. Он мрачно смотрел в окно.

Родители мальчика действительно шли на юго-восток от деревни, повозка догнала их на дороге. Тепло поблагодарив всех собравшихся, они спросили:

— А где Чайка Гелата? Барон отдал нашу долю. Здесь достаточно не только, чтобы купить дом, здесь на целую деревню хватит. Нам правда столько не нужно, мы хотели вернуть хоть что-то.

Глэн вздохнул. Что бы не задумал Клин, его поступок вызывал у толмача чувство глубокого уважения.

— Госпожа, Чайка поручил мне говорить с тобой. Он выдумал для толпы, что мальчик отправится к нему в ученики. На самом деле, он… понимаешь, у твоего сына открылся необыкновенный дар. Его ждет великое будущее, но он, он как бы вроде русалки. Теперь его место совсем иное, для нас оно недоступно. Уважаемые, я понимаю, что это ваш ребенок. Но вы видели, что сегодня произошло. Скоро в мальчике начнут просыпаться способности, которым вы не будете знать причины и не сможете научить его, как поступить. Без этого однажды он не сможет дышать, как рыба на берегу, — В его голосе звучали кротость и сострадание, — Помните ли вы, кто защищал вас, кто был готов умереть за вас, стоять против всего цыганского табора?

Женщина кивнула и посмотрела на Эзобериена.

— Его племя живет не очень далеко. Там знают, как ухаживать за русалками. Они помогут вашему сыну, но вам с ними жить нельзя, вы люди, которые живут на берегу.

— Тогда мы найдем дом на побережье, — Сказал отец мальчика.

— Да, и, благодаря господину Чайке, у вас есть деньги на это. В дороге же ни о чем не беспокойтесь, мы отведем вас.

Эзобериен был мрачен. Но спорить не стал.

И письмо не показал, отметил Глэн.

Но кто знает, куда заведет их дорога.