Шрифт:
Энди знала, что Клит любит группу «Гу Гу Доллс», потому что у него на рюкзаке был их стикер, так что она начала раздумывать о том, чтобы труба ракеты выглядела как стимпанковый [7] телескоп из их клипа «Айрис», потом подумала прикрепить к ней крылья, потому что песня «Айрис» была в фильме «Город ангелов», потом она решила, что разместит сбоку портрет Николаса Кейджа в профиль, потому что он был в этом фильме ангелом, а потом решила, что ей стоит нарисовать Мег Райан, ведь это было для Клита, а ему, пожалуй, Мег Райан гораздо интереснее Николаса Кейджа.
7
Стимпанк (англ. steampunk) – направление научной фантастики, выросшее в отдельную субкультуру со своим эстетическим кодом; характеризуется использованием образов механических и паровых машин и стилизацией под эпоху викторианской Англии в сочетании с фантастическими сюжетами. (Прим. пер.)
За неделю до выставки Энди пришлось вывалить перед доктором Финни все свои записи и фотографии, чтобы убедить ее, что она действительно сделала всю работу сама. Она как раз раскладывала свои сомнительные доказательства на учительском столе, когда в класс вошел Клит Лараби. Энди пришлось крепко сцепить руки, чтобы они не так дрожали, когда Клит остановился посмотреть на фотографии.
– Мег Райан, – сказал Клит. – Я выкупил. Гори, чертова сучка, да?
Энди почувствовала, как тонкая струйка холодного воздуха прорывается через ее разомкнутые губы.
– Моя подружка любит этот дурацкий фильм. Ну, с ангелами. – Клит показал ей стикер на своем рюкзаке. – Они написали эту дерьмовую песню для саундтрека, прикинь. Вот почему я ношу этот стикер: чтобы напоминал мне никогда не продавать свое искусство за деньги, как эти педики.
Энди не сдвинулась с места. Она не могла сказать ни слова.
Подружка. Дурацкий. Дерьмовую. Прикинь. Педики.
Энди вылетела из кабинета доктора Финни без своих записей, без книг и даже без сумки. Она прошла через кафетерий и воспользовалась запасным выходом, дверь которого всегда была приоткрыта, чтобы местные сотрудницы могли выйти покурить за мусорным контейнером.
Гордон жил в трех километрах от школы. Был июнь. Джорджия. Побережье. Когда Энди дошла до его дома, она полностью обгорела на солнце и насквозь промокла от собственного пота и слез. Она взяла ракету с Мег Райан и две тестовые ракеты с Николасом Кейджем и бросила их в мусорный бак во дворе. Затем полила их бензином. И бросила спичку в бак. А потом она очнулась, лежа на спине на подъездной дорожке Гордона, потому что сосед поливал ее из садового шланга.
Со свистом взвившийся огонь опалил Энди брови, ресницы, челку и даже волосы в носу. Звук от взрыва был такой мощный, что у Энди из ушей пошла кровь. Сосед начал кричать прямо ей в лицо. Его жена, работавшая медсестрой, подбежала к ней и явно пыталась что-то сказать, но единственное, что Энди слышала, – это тонкий звук, будто руководитель хора выдает одну-единственную ноту на своем камертоне.
И-и-и-и-и-и-и-и…
Энди слышала Звук и ничего, кроме Звука, целых четыре дня.
Просыпаясь. Пытаясь заснуть. Принимая ванну. Идя на кухню. Сидя перед телевизором. Читая записки, которые ее родители судорожно царапали на маркерной доске.
Мы не понимаем, что с тобой не так.
Вероятно, это временно.
Не плачь.
И-и-и-и-и-и-и-и…
Это было почти двадцать лет назад. Энди никогда особо не вспоминала о взрыве вплоть до этого момента и вспомнила только потому, что Звук вернулся. Когда она его снова услышала – или когда она это осознала, – она стояла посреди дайнера рядом со своей матерью, сидевшей на стуле. На полу лежали три мертвых человека. На земле. Черная рубашка убийцы стала еще чернее. Красная кофта Шелли Барнард – еще краснее. Нижняя часть лица Бетси Барнард свисала клочьями мускулов и сухожилий.
Энди оторвала взгляд от тел. Снаружи дайнера стояли люди. Покупатели из торгового центра с фирменными пакетами из магазинов и стаканами из кофеен. Некоторые из них плакали. Некоторые делали фотографии.
Энди почувствовала давление на своей руке. Лора с трудом пыталась развернуть свой стул спиной к зевакам. Каждый момент словно заклинивало в поле зрения Энди, будто она смотрела старый кукольный мультфильм. Рука Лоры дрожала, пока она пыталась перевязать свою кровоточащую ногу скатертью. Белая штука, торчавшая из брюк, оказалась не костью, а осколком фарфора. Лора была правшой, но нож, торчащий из ее левой руки, все равно не давал ей возможности перевязать ногу. Она обращалась к Энди и, видимо, попросила о помощи, но все, что Энди слышала, был Звук.
– Энди, – сказала Лора.
И-и-и-и-и-и-и-и…
– Андреа.
Энди внимательно смотрела на рот своей матери, пытаясь понять, слышит ли она слова или считывает их по губам: они были настолько знакомы, что мозг обрабатывал их скорее как услышанные, чем как увиденные.
– Энди, – повторила Лора. – Помоги мне.
Эта фраза к ней пробилась. Еле слышная просьба, будто ее мать говорила через длинную трубу.
– Энди. – Лора схватила обе ее руки в свои. Ее мать скрючилась на стуле. Ей явно было очень больно. Энди присела на колени. Она начала завязывать скатерть.
Затягивай туже…
Вот что посоветовала бы Энди человеку, в панике позвонившему в диспетчерскую: Не бойтесь сделать ей больно. Затяните ткань настолько туго, насколько сможете, чтобы остановить кровотечение…
Все было по-другому, когда это твои руки затягивают ткань. Совсем по-другому, когда боль, которую ты видишь, отражается на лице твоей собственной матери.
– Энди. – Лора подождала, пока она поднимет голову.
Глаза Энди не могли сфокусироваться. Она хотела быть предельно внимательной. Ей нужно было быть предельно внимательной.