– Люсенька, принесите, пожалуйста, проект приказа на Самохина, - не глядя на нее, попросил Силаев.

Люся исчезла так же бесшумно, как и появилась. Силаев посмотрел на закрывшуюся за ней дверь и почему-то вздохнул.

– Как у тебя дела?
– спросил он, помолчав.- Что-то я давно на твоем участке не был. По плану у тебя когда сдача объекта?

– К Новому году.

– А по обязательствам?

– К первому декабря.

Это все он знал не хуже меня, и я подумал, что он задает вопросы, лишь бы поддержать разговор. Начальник посмотрел на меня и сказал, помедлив:

– Так вот. Сдашь его к празднику.

– Неготовый?
– спросил я.

– Зачем же неготовый? Подготовишь и сдашь.

В дверях снова появилась Люся. Постукивая тонкими каблучками, она прошла к столу, положила перед Силаевым лист бумаги.

– Все?
– спросила она, усмехаясь, как всегда, когда говорила с начальством.

– Нет, не все,- строго сказал Силаев.- Объявите по участкам, что сегодня в семнадцать тридцать состоится производственное совещание. Нет, объявите, что ровно в семнадцать. Все равно меньше чем за полчаса их не соберешь.

Люся стояла, выжидательно опустив ресницы.

– Можно идти?
– спросила она.

– Когда я скажу, тогда пойдете,- рассердился начальник. Видимо, он был не в духе и искал, к чему бы придраться.
– Что вы стоите как вкопанная и хлопаете своими ресницами. Вы что, меня соблазняете, что ли?

– Вас - нет,- тихо сказала Люся.

Ее ответ совсем вывел начальника из себя.

– Я вот возьму мокрую тряпку,- сказал он,- и вымою вам эти ваши ресницы.

– Не имеете права.

– На вас у меня хватит прав. Я вам в отцы гожусь.

– У меня есть свой папа,- напомнила Люся.

– Ну и очень плохо,- сказал Силаев, но тут же поправился: - То есть плохо то, что ваш папа не следит за вами. Идите.

Люся повернулась и простучала каблучками по направлению к двери. Во время этого разговора она ни разу не изменила тона, ни один мускул на ее лице не дрогнул.

Я понял, что у Силаева какая-то неприятность. Всегда в таких случаях он срывает злость на своей секретарше, которая эти припадки терпеливо выносит. Может, он за это и держит ее

– Черт знает что,- проворчал он, когда дверь за Люсей закрылась.- Дура.

Он раскрыл пачку "Казбека" и, закуривая, молча подвинул ко мне бумагу, которую принесла Люся. Это был тот самый проект приказа, в котором говорилось, что я назначаюсь главным инженером.

– Прочел? спросил Силаев.- Дела примешь после сдачи объекта.

– Значит, в декабре,- сказал я.

– Раньше,- сказал Силаев.- Объект сдашь до праздника, а после праздника примешь дела. Можешь считать это приказом, который нужно выполнять.

– Приказы, Глеб Николаевич, должны быть разумные,- сказал я.- Вы ведь знаете, что у меня еще штукатурные работы не закончены и малярные. И паркет еще надо стелить.

– Все сделаешь.

– Но ведь даже штукатурка не высохнет.

– Меня это не касается. Дом должен быть сдан. Ты думаешь - это моя прихоть. Мне приказано оттуда, - он раздавил окурок о край пепельницы и показал на потолок.- В райкоме решили, что надо сделать подарок комсомольским семьям. Праздник, барабаны, вручение ключей. А ты должен радоваться, что тебе дают идею.

– Я бы радовался, - сказал я,- если бы эту идею можно было обменять на бочку олифы. Хороший будет подарок. Сейчас сдадим, а через месяц в капитальный ремонт. А что, если я не сдам все-таки дом?

– Не сдашь?
– Силаев посмотрел мне в глаза.- Тогда все меры. Вплоть до увольнения. Так что выбирай. Или сдача объекта вовремя и все остальное. Или... Выбирай.
– Он встал и протянул мне руку: - Извини, мне пора к управляющему.

9

Я неудачник. Во всяком случае, так считает моя мама. Я неудачник, потому что не стал ни ученым, ни большим начальником. Я все еще только старший прораб. Старший прораб применительно к армейским званиям что-то вроде старшего лейтенанта. Если к сорока годам ты не шагнул выше этого чина, маршальский жезл из своего рюкзака можешь выбросить.

Мне уже сорок два. В сорок два года мне предлагают должность главного инженера, хотя могли это сделать гораздо раньше. Пятнадцать лет прошло с тех пор, как я окончил строи-тельный институт, почти все пятнадцать я работаю в одной и той же должности - старшим прорабом. За это время я полысел и обрюзг, стал нервным и раздражительным.

Моя работа ничем не лучше, но и не хуже других. Мое это призвание или не мое, я до сих пор не знаю и, если признаться, мало интересуюсь этим. Призвание проверяется в деле, где нужны какие-то особые способности. Прорабу излишние способности ни к чему - ему достаточно умения доставать материалы, читать чертежи и вовремя закрывать рабочим наряды. Я не могу, скажем, сделать дом лучшим, чем он должен быть по проекту.