– Да, – замечаю тихо. – Разное бывало.

– А потом на выпускном вас выбрали королем и королевой, – продолжает оживленно. – До нас дошли все эти модные западные примочки. Как же Шолохов трясся, ведя тебя на сцену. Оно и понятно, первая красавица района.

– Глупости, – отмахиваюсь.

– Чистая правда! – восклицает.

Ее взгляд жадно впивается в меня, скользит по лицу, исследует каждую черту. Опускается дальше, оценивает одежду и обувь.

Вжимаюсь в сиденье. Пожалуй, зря. Еще испачкаю светлое кожаное покрытие. Чувствую себя неловко. Не место мне в подобных автомобилях.

– Ты по работе приехала? – решаю перевести тему беседы.

Презрительно фыркает, снова устремляет взгляд на дорогу.

– Работа в Европе, в Эмиратах, в Штатах, – заявляет она. – Вот где деньги лопатой гребут, а тут только жалкие гроши копят. Ни дня не жалею, что свинтила отсюда. Вернулась, чтоб вопросы с наследством порешать. Матушка померла, поэтому надо добить ремонт в ее квартире и подороже продать.

– В стране тяжелые времена, – соглашаюсь.

– В нашей стране всегда так, – бросает презрительно. – Сразу понятно, отчего люди с перекошенными мордами ходят, никто не улыбнется, слова доброго не бросит. Тут не живут, а выживают. То ли дело за бугром. Другая культура. Высокий уровень.

Трудно спорить с очевидными фактами, однако в любом государстве хватает проблем, а в чужом краю трава всегда кажется зеленее. Хотя мне ли выражать свое мнение? Никогда за границей не была, сравнить не с чем.

– А Шолохов как? – холодно спрашивает Наташа.

– Нормально, – отвечаю ровно.

– Общаешься с ним? – щурится. – Не спился? Не сторчался? Задатки были. Сынок богатых родителей. Семья моряков.

– Общаюсь, – не могу удержаться от улыбки. – Практически каждый день.

– Ого, вы, небось, соседи?

– В каком-то смысле.

– В каком? – синие глаза опять вонзаются в меня.

– Мы супруги, – признаюсь как есть. – Поженились, лишь только нам исполнилось восемнадцать. И с тех пор живем вместе.

– Тогда почему ты так хреново одета? – хмурится. – Он мажор. Неужели не может ничего нормального купить?

– Жизнь по-разному складывается, – отвечаю спокойно. – У нас был тяжелый период, но все постепенно приходит в порядок.

– Ты и Шолохов, – присвистывает. – Балбес. Разгильдяй. Видно, промотал отцовские накопления подчистую.

– Всякое случается, – не собираюсь оправдываться или вдаваться в подробности.

– Понятно, – протягивает она. – А дети есть?

– Да.

– Один ребенок?

– Двое.

Цокает языком. Ничего не произносит, но все мысли и без того громко звучат, накаляют атмосферу. До боли известное «зачем плодить нищету?» отчетливо повисает в воздухе.

Ты можешь родить дитя, пребывая в абсолютном достатке, выстроив планы на будущее, а потом все потерять, резко, в единственный момент, без какого-либо предупреждения. Твои красивые мечты могут разбиться вдребезги. За день. За час. За миг. Разделить жизнь на сказочное «до» и до жути уродливое «после».

Почему никто об этом не задумывается? Нельзя предугадать собственное будущее до мелочей, нельзя безупречно спланировать действия наперед. Попытаться – можно. Не более того. Бывает, все идет наперекосяк.

Но я своих детей не брошу. Не оставлю. Я подниму их с нуля, с самого низа. За ценой не постою. Если понадобится, выгрызу для них счастливую судьбу. Никогда не сдамся. Не отступлю.

– Заглядывай в гости, – приглашает Наташа. – Живу там, где и раньше. Возле школы. Дом со шпилями.

– Спасибо, что подвезла, – покидаю машину, забираю сумки.

И тут в спину бьет мужской голос:

– Ирка!

Миг – сильные руки обвивают талию.

– Отшлепаю, сидеть будет больно, – горячий шепот на ухо. – Зачем опять сама продукты таскаешь? Запрещаю. Официально. Так понятнее?

Игривый шлепок ниже поясницы. А в следующую секунду у меня решительно отбирают весь тяжкий груз.

– Привет, Миша, – произносит девушка, выходя из автомобиля.

– Привет, – бросает муж, сдвинув брови. Замечает: – Классная тачка.

– Спасибо, – красавица растягивает губы в улыбке. – Не узнаешь?

– Кажется, нет, – он смотрит на меня.

– Твоя бывшая одноклассница, – продолжает она. – Наташа Судак.

– Ясно, – кивает.

Хотя я вижу, что ему ничего не ясно. У него плохая память на лица. Никого из школы не помнит, даже на общих фото не узнает.

– Хорошо, что малышку подвезли, – говорит он. – Спасибо.

– Миш, – усмехаюсь. – Ну какая я малышка?

– Понятно какая, – ухмыляется. – Моя. Ненаглядная.