Я изумленно посмотрела на Архангельского. В его серых глазах было что-то такое, что напоминало предгрозовое мрачное небо. Что-то, от чего хотелось спрятаться или наоборот броситься делать, что велено в надежде, что гроза пройдет мимо тебя. А может, это у меня просто от волнения разыгралось воображение?! А на самом деле передо мной сидит пресыщенный всеобщим обожанием обычный хамоватый сноб. Наверное мои мысли отразились на лице со всеми знаками препинания, потому что Архангельский чуть сощурился и холодно спросил:

— Что я сказал непонятного?

Мне было что ему ответить, но я все же повернулась к Ане и… не увидела ее. Куда она исчезла? В подсобку сбежала?

— Русский язык неродной? Принеси как обычно.

То поднос за меня носит на виду у всех в столовке, то сидит как барин перед крепостной, когда мы вдвоем. Я с ума с ним сойду к концу года, если выживу, конечно.

— Да не знаю я как обычно! Я всего два часа здесь как работаю. Скажи сам, чего тебе нужно. И вообще, у нас самообслуживание. Бери сам с витрины.

Я боялась, что Архангельский сейчас разозлится и тогда гроза точно обрушится на мою несчастную голову. Но вместо того, чтобы ругаться, парень почему-то развеселился. И смотрел на меня с любопытством. Раньше такого не было.

— Я устал, принеси сама.

Спокойно, Алена, тебе нужна работа. Вспомни, что тебе его фанатки устроили, а эта Аня явно из их числа.

— Хорошо. Что значит, «как обычно». Что ты ешь?

В ответ он прикрыл глаза и молча вытянул свои длинные ноги вперед, да так, что сесть на кожаный диванчик напротив и не споткнуться о белые кроссовки Архангельского было просто невозможно.

Тишина. Серьезно?! Я беспомощно таращилась на его безмятежное лицо. Похоже, кое-кто решил поспать.

Ладно. Черт с тобой! Я подошла к открытым витринам и оглядела оставшиеся коробки с едой. Не сказать, чтобы выбор был богатый. Глаз зацепился за овощные палочки в прозрачном пластиковом стакане — огурцы, сельдерей и морковка.

Вот их пусть и ест!

— Приятного!

От моего громкого возгласа Архангельский вздрогнул и открыл глаза. Я с легким злорадством наблюдала, как она удивленно нахмурился.

— Это что?

— Еда, разумеется.

— Я это не заказывал. Унеси обратно!

Мне пришлось досчитать до трех про себя, чтобы ответить спокойно.

— Так ты не сказал, что ты хочешь. Скажи и я принесу.

— Как обычно.

Да он издевается просто! Привык, наверное, что перед ним все прыгают от радости! Я излишне резко схватила со стола стаканчик с овощными палочками и отнесла его на витрину.

Ну и что ему принести? К Ане за помощью идти не хотелась — раз она до сих пор сидит в подсобке с телефоном, значит, серьезное что-то. Мне нужно самой все разрулить.

Бейглы с индейкой и говядиной, роллы с лососем и огурцом, потом еще супы…

— Уверена, что тебе нужно здесь работать?

Теперь уже пришла моя очередь вздрагивать от неожиданности. Я не заметила как Архангельский подошел и встал у меня за спиной. Значит, не так уж и устал.

— В смысле? Нормальная работа.

И какое тебе дело?

— Сегодня здесь тихо, но бывает по-разному. И не у всех стальные нервы как у Ани.

Я медленно повернулась к парню.

— Так это типа проверка была? Поэтому ты меня гонял туда-сюда? Какого, а?!

— Я не психолог, но скажу, что эта работа тебе не подходит.

Он потянулся рукой к витрине и взял «Цезарь» и два бейгла с индейкой. А потом спокойно пошел за свой стол. А я так и осталась стоять у витрины.

Из подсобки выглянула обеспокоенная Аня. Она нервно крутила пальцами свои русые волосы, а тонкие губы выглядели неестественно ярко. Похоже, искусанные до крови.

— Ребят, у вас все в порядке?

За нас ответил Архангельский.

— В норме.

— Отлично. Илюх, я тебя потом рассчитаю, ладно? Дождешься меня, да? Ален, мне минут на десять надо срочно отойти, я недалеко буду.

Аня снимая на ходу фартук, выбежала из кафетерия в чем была — в легком пуловере и светлых брюках. Похоже, у нее и правда, что-то случилось.

Архангельский молча встал из-за стола и подойдя к входной двери, перевернул вывеску. Теперь со стороны было видно, что у нас «закрыто». А потом Илья защелкнул металлический замок на двери.

Вот теперь мы точно остались с ним вдвоем.

— А если, кто придет и постучиться? Слушай, мы должны работать еще пятнадцать минут.

Взгляд серых глаз был таким, словно я сморозила глупость.