На подносе осталась плетеная корзинка с печеньем и рогаликами, глубокая тарелка с круглыми конфетами, завёрнутыми в серебристую обёртку.

Господин Терренс сомневался. Я видела это в его сжатых губах, слегка рассеянном взгляде, неторопливых движениях. Он раздумывал. Мне лишь оставалось надеяться, что он не побоится потратить своё драгоценное время на меня, и даст возможность проявить себя в работе… а не в чём-нибудь другом. «Чего-нибудь другого» я опасалась ужасно и всей душой надеялась на то, что в голове этого мужчины не возникнет мысли о домогательствах. От Амисы, нашей служанки, я наслушалась разного. К нам она попала совсем молодой и держалась за своё место, не ушла, даже когда в самый кризис мы уволили почти всех работников и сократили оклад. Сейчас в доме родителей снова достаточно персонала, но только с Амисой я общалась близко. И вот она, долгими вечерами, порой рассказывала истории тех, кому повезло намного меньше, чем ей самой.

– Пейте, госпожа Мартин, согревайтесь. Я не хочу, чтобы Вы разболелись, – кивнул господин Терренс, когда вернулся, и присел в кресло.

– Благодарю за заботу, – проговорила я и поднесла чашку к губам.

Но не успела ничего сделать, заметив серьёзный, даже предупреждающий взгляд. Мне стало не по себе, но я постаралась это скрыть. Только вопросительно выгнула брови.

– Послушайте, госпожа Мартин. Я не хочу напрасно тратить время, ни своё, ни ваше. Поэтому вы должны знать, что я на самом деле рассчитывал, что эту должность займёт мужчина. Работы будет много, очень много, как и ответственности. И я должен понимать серьёзность Ваших намерений. Скажите, для чего вам это? Неужели не найдется другой работы для такой прекрасной девушки? Буду честен – вы не похожи на человека, который остро нуждается в деньгах или готов выполнять множество поручений. Так зачем вам это? Где гарантия, что через день вы не сбежите отсюда?

Справедливо. Я отставила чашку и глубоко вдохнула. Я предполагала, что он задаст подобный вопрос. Но не могла сказать, что успела как следует к этому подготовиться.

– Вы правы, господин Терренс. У меня почти нет опыта. И да, я родилась и выросла в обеспеченной семье. Но вам наверняка известно, что во многих семьях ещё остаётся традицией попечение девушек до того момента, как они выйдут замуж, – начала я и, дождавшись кивка, продолжила: – Так вот, я уехала от родителей и живу отдельно, обеспечиваю себя сама. Я несколько месяцев подрабатывала в пекарне, но месяц назад она закрылась, да и платили там крохи. Мне этого мало. Я хочу накопить деньги для того, чтобы поступить в престижный университет и самостоятельно оплачивать свою учебу.

Мужчина вздохнул. Кажется, своей речью, я только усилила его сомнения.

– Госпожа Мартин, поверьте, эта работа не стоит ваших нервов. Честно. Вы можете найти более спокойное место и успеть накопить на учебу. Да и, если постараться, можно учиться бесплатно. Разве не так?

Я напряглась. Об этом эпизоде своей жизни я не хотела распространяться. Но нужно что-то делать, пока он не выставил меня на улицу. Губы неприятно закололо, словно изнутри по ним застучали хлесткие капли внезапного ливня.

– Знаете, похоже, мне придётся рассказать вам один крайне унизительный фрагмент моей биографии. Только ради этого места, – я глубоко вдохнула и обронила, не вдаваясь в подробности: – В этом году моя попытка не увенчалась успехом. Но, поверьте, я приложила очень много сил. И на следующий год сделаю также, но мне нужна денежная гарантия, ведь что угодно может пойти не так.

Мои слова не вызвали в мужчине никаких эмоций, по крайней мере, внешне они никак обозначены не были. Я сидела с прямой спиной, напряженная, ногтем большого пальца ковыряла стык покрытия на углу столика.

– Есть ещё что-то? Ведь сумма, обозначенная в графе заработная плата, значительно выше, чем требуется на обучение. Жилье я предоставлю, как и питание, проезд. Что ещё, госпожа Мартин? – спросил он пытливо, не сводя с меня глаз.

Я отвела взгляд. Я знаю, что могла бы ответить. Женские штучки, вещи, украшения, развлечения, или что там ещё может интересовать девушек моего возраста? Сложный для меня вопрос, ведь из-за того, что пару лет назад мы оказались на грани банкротства и подверглись общественному позору из-за истории старшей сестры, мы автоматически вылетели из всех клубов. Немногое потеряли – общаться с лицемерами, что вмиг отвернулись в трудный для нас момент – пф, больно надо. Но по этой причине последние несколько лет я с сестрой Лоей провела дома. На домашнем обучении. Только из газет и от служанок узнавала о том, что происходит в обществе. Кое-что ещё рассказывал папа, но вовсе не светские сплетни, а о ситуации на рынке и конкурентах. Признаюсь, это было интересно, и если бы не напряжённые отношения с отцом, я слушала бы это с удовольствием и вникала в каждое слово, без присущей мне раздражительности на речи родителя.

Поэтому сейчас я ощутила, как леденеют конечности. Собеседование затянулось, и каждую минуту лишало меня сил. Чтобы прекратить эту пытку, я решила признаться.

– Близкий человек находится в затруднительном положении. Физически и материально. Кроме меня никто ему не помогает. Помощь обходится очень дорого, – буквально выплюнула я каждое предложение, с трудом подавляя гнев, мгновенно вспыхнувший в груди. Я подняла глаза и очень серьезно просмотрела на собеседника. – Этого достаточно, господин Терренс? Мне кажется, на сегодня довольно откровений.

Мне хотелось перевернуть стол, услышать звон бьющегося стекла, увидеть ошарашенное лицо, и выскочить из этого дрянного кабинета. Но было то, что сдерживало меня от резкого порыва, кроме денег, разумеется. И кроме того, что от меня зависит чужая жизнь. И причина эта – интерес, который, как мне казалось раньше, безвозвратно потух. И даже малюсенькая щепотка азарта с прицепом амбиций. Смесь этих факторов дала мне надежду. Мне даже показалось, что я живая и энергичная. И это стало неожиданностью, ведь уже долгое время я ощущала себя пустой. И теперь я хотела во что бы то ни стало получить эту должность.