Шрифт:
Хотелось бы обратить внимание на то, что если представители белой эмиграции пытались получить нансеновский паспорт, чтобы иметь возможность возвращения на родину, то эмигранты второй волны, мечтали получить дипийский паспорт, чтобы не возвращаться домой. Правда, понятия «родины» и «дома» у них были уже совершенно другие.
Третья волна эмиграции
Третья волна (в различных источниках разные даты; описан период с 1966 года по 1991 год) – эмиграция периода «холодной войны», состоявшая из принудительно высланных из СССР людей, диссидентов, а также так называемых «нормальных» эмигрантов, среди которых преобладали советские немцы, евреи и армяне, получившие право возвращения на свою историческую родину или право воссоединиться с семьей.
Третья волна эмиграции коснулась уже поколения людей, выросших в Советском Союзе, впитавших в себя ценности социалистического строя, гордившихся победой СССР в Великой Отечественной войне. Но в то же время семьи многих из них подверглись сталинским репрессиям. Однако после разоблачения культа личности Сталина и хрущевской «оттепели» у большинства молодых, особенно творческих людей появилась надежда на лучшее будущее, на свободу слова, на снятие железного занавеса. И даже падение железного занавеса не предполагало, что кто-то вдруг захочет покинуть СССР. Практически никто из того поколения, названного «шестидесятниками», не думал об эмиграции. А если речь шла о поездке за границу, то чаще всего человек просто хотел посмотреть мир.
Однако после встречи Хрущева на выставке в Манеже с писателями и творческой интеллигенцией в 1963 году «оттепель» начала таять, превратившись в закручивание гаек, особенно для писателей и деятелей искусства.
Помимо этого, большинство советских людей, родственники которых стали эмигрантами второй волны, мечтали о воссоединении семей. После смерти Сталина власти уже более лояльно начали относиться к таким родственным связям.
К тому же в начале 1966 года, выступая в Париже, председатель Совета Министров СССР Алексей Косыгин сделал заявление, открывшее наконец путь для легальной эмиграции из Советского Союза:
Если есть семьи, разобщенные войной, которые хотели бы встретить своих родственников вне СССР или даже оставить СССР, мы сделаем все, чтобы помочь им решить эту проблему.
Безусловно, сделав такое заявление, премьер не мог предположить, какое количество людей, строящих коммунизм, захочет покинуть Советский Союз. А таких строителей коммунизма уже через несколько лет после этого заявления оказались миллионы, и среди них были не только те, кто мечтал о воссоединении семьи.
Правда, все началось с этнической эмиграции. Эмигрировать разрешили евреям, этническим немцам, имевшим близких в Западной Германии, армянам, у которых были родственники в армянских диаспорах зарубежья. Чтобы выехать из СССР, с людьми «выездных» национальностей начали массово заключать смешанные браки – и среди таковых было много фиктивных.
В основном уезжала интеллигенция, глотнувшая во время хрущевской «оттепели», закончившейся суровой зимой, глоток свободы.
Особенно тяжело было писателям и поэтам, произведения которых из-за непозволительной правды не печатались в СССР. Так появился запрещенный «самиздат». Люди не просто копировали, но и распространяли тексты, которые, по мнению власти, не должен был читать советский человек. Помимо «самиздата» запрещен был и «тамиздат». Так назывались «крамольные» для советских людей произведения, издаваемые на Западе и ввозимые в СССР или с помощью иностранных дипломатов, или контрабандным путем.
После «оттепели», на короткий период давшей надежду на рассвет творческой деятельности, бесцензурное творчество оказалось снова под запретом, хоть открыто об этом не говорили. Это был своеобразный запрет «исподтишка». Непокорным не давали характеристики для поездок за границу, лишали продвижения по службе, запрещали издание книг, постановку спектаклей, выпуск кинофильмов, участие в концертах, а ученые не могли опубликовать статьи со своими исследованиями. Все эти унижения приводили к тому, что у творческих деятелей, не согласных с запретами на их творчество, возникало острое желание покинуть страну.
Но встречались и те, кто ради своего творчества был готов подчиняться всем требованиям чиновников, от которых зависела сама возможность продолжения работы. Эти деятели науки и искусства подчинялись своеобразной внутренней цензуре. Они понимали, чего от них ждут: прославления советского строя. И из-за таких творческих приспособленцев еще большее недовольство вызывали инакомыслящие. Некоторых из них, не согласных с политикой партии, начали лишать советского гражданства и вынуждать к эмиграции.
Диссидентское движение и третья волна эмиграции
Во время третьей эмигрантской волны появилось диссидентское движение, ветвью которого оказалось также правозащитное движение (диссидент – от лат. dissidens – находящийся отдельно, несогласный). Диссиденты не были согласны с коммунистической партийной идеологией того времени; они открыто выражали свои взгляды и потому подвергались преследованиям со стороны власти.
Диссидентское движение отталкивалось от официальных советских законов, которые не выполнялись. Никаких призывов к насилию в нем не содержалось. Это было либеральное движение. Диссидентов волновало отсутствие свободы слова, невозможность высказывать свои взгляды… Они пытались защищать права человека, жившего в условиях тоталитаризма и позже авторитаризма.