– Здравствуйте, Аполлинария Николаевна. Я по делу, – ответил он, – мне нужна ваша помощь.

– Ну, заходи в дом, не стоять же на крыльце.

Она приглашающе махнула рукой и открыв дверь вошла сама. Евгений пошёл вслед за ней.

– У меня как раз готов чай,– она сняла чайник с печной плиты и поставила на стол на подставку и, достав кружку, плеснула в неё кипятка, – садись за стол, рассказывай, что за дело.

– Ну, тут недавно с одним человеком беда в Аллее приключилась. Видел он висельников со светящимися глазами. А ещё голос какой-то слышал. Вот я и решил спросить вас, не видели ли вы, или не слышали чего-то странного?

– Если так подумать… – она задумавшись стала лить заварку в кружку, – кажется ничего странного не было… – она отложила заварочный чайничек и сев за стол, опёрла голову на руки, – хотя, у меня как-то на днях одна из куриц убежала в Аллею. Когда я её нашла и принесла домой, она спряталась в глубине курятника, а потом снесла яйцо. Птенец сумел сам вылупится, но после этого он упал замертво, ведь часть его тела была вся в глубоко проросшем лишае, с ярко-белыми пятнами. Я такой ещё никогда не видела. Мне пришлось отнести его и остальных в город к Карлу Ивановичу, ветеринару. Он сказал, что тоже никогда такого не видел и посоветовал сжечь его, чтоб зараза не перекинулась на остальных. Их она пока не тронула.

Евгений всё это время молча слушал, попивая налитый Аполлинарией Николаевной чай и записывая историю в прихваченный блокнот.

– И вы его сожгли?

– Да, а чего ещё делать. Вдруг другие цыплята подхватили бы, потом курицы, потом остальные животные, а потом и я. А потом и ты и все остальные в городе. Оно мне надо?

– Это, конечно, правильно, но лишай, даже такой необычный – это, вроде как, гриб, который перескакивает, только если его голыми руками трогать. Вы ж его, цыпленка, то есть, в перчатках носили?

– Конечно же в перчатках, как же иначе. Но всё равно лучше перебдеть, чем недобдеть.

– Это да. Больше ничего не было? – спросил Женя, глядя на часы. – А то я пойду, пожалуй.

– Постой-ка, у меня тут пирожки, да сочни были, возьмёшь с собой. – тон её говорил о том, что она вовсе не спрашивает.

– Ой, а у меня места в сумке больше нет… —прощебетал Женя, пятясь.

– А у меня мешок был, заплечный, – ответила хозяйка, доставая пироги из печи.

– Ну, давайте. Еду я всё равно с собой не взял.

– Ну, вот, как раз возьмёшь…

Снаряженный, Евгений попрощался, вышел из дома и отправился к главной цели своего маленького путешествия – Аллее Висячей Толпы.

Аллея встречала его старой, ржавой, и скрипящей, от малейшего дуновения ветра, металлической аркой ворот. Каждый скрип дёргал его нервы, растянувшиеся от волнения будто гитарные струны, и навевал грустные мысли.

Вокруг Аллеи не ходило каких-то страшных городских легенд, что странно, по ней даже не гуляли дети, надеясь пощекотать себе нервы. В неё вообще почти никто не ходил. Но в то же время посещение этого места не было под запретом. Кто – то, как тот же Михаил, ходили туда, дабы подправить мемориалы, установленные в честь жертв тех, кто заслужил вечное пребывание здесь. Кто – то ходил дабы вновь, увидеть своего родственника, что болтался на одном из здешних деревьев. Никто не запрещал делать этого. Запрещалось только трогать и снимать с деревьев висельников.

Конец ознакомительного фрагмента.