Но Грейс надеялась на последнюю загвоздку и решила проверить в социальной сети.

Он был там. Окраина города, место, незнакомое подавляющему большинству. Пожухлая трава на поле за оградой, вокруг – облезшие домики, дырки в дороге, в которых собираются лужи. Кафе без вывески. Кофе и круассаны, самые дешевые в городе. Неплохой кофе. Хорошая выпечка.

Она замерла. Вспомнила все, что знала. Просчитала расстояние от последнего дома Ластвилля до кафе, от кафе до университета, от университета до дома Уайтхеда. Вспомнила разговор с Кристофером и побледнела. Сердце екнуло, руки задрожали.

В тот момент она поняла, что действовать нужно незамедлительно.

Профессор Ливье сначала негодовала, что кто-то позвонил во время очередного свидания, но потом, когда услышала Грейс, расцвела. Голос ее вновь стал приятным. Магическая группа слов о победе в конференции превратила профессора Ливье из раздраженной женщины в удовлетворенного преподавателя. Поначалу она делала вид, что принять решение сложно, но хватило терпения меньше, чем на пару минут. Победа победой, но личную жизнь никто не отменял.

В конце концов, после трех минут обсуждений, профессор Ливье разрешила Грейс не появляться в университете в ближайшие дни. Сказала даже, что договорится даже с другими преподавателями, лишь бы ученица не забрасывала статью. Победа значит для слишком многое – конференции, приезд телевидения, известность, наконец какие-то регалии для давно работавшей преподавательницы. Грейс напомнила о том, что помощи не нужно, хотя профессор Ливье и не предлагала. По правде говоря, не признаваясь и себе, но выписывая каждую мысль на лишь слегка тронутом возрастом лице, она готова была даже освободить Грейс от занятий, лишь бы их конкурсная статья вышла хорошей. Она спала и видела собственный успех.

Грейс повесила трубку и долго пребывала в приподнятом настроении.

Все складывалось как нельзя лучше.

Осборн схватил вдохновение за хвост и проводил все свободное время в студии. Вечером возвращался совершенно измотанным, только и мог доползти до кровати, сбросив по дороге ботинки и куртку, и упасть на свежие простыни. Сворачивался калачиком и пялился в стену до тех пор, пока Грейс чуть ли не силой заставляла его выпить чай. Ночи были неспокойные. Осборн стонал, потел, ворочался и бубнил что-то о смерти искусства.

А на утро, раннее и тихое, все возвращалось на круги своя. Университет не представлял никакой опасности. Лес молчал. Руби училась, бегала на встречи с подружками, моталась из университета в город и обратно, как заведенная из последних сил пыталась хоть немного вразумить Осборна, которого невозможно было убедить ни в чем, во что бы не хотелось верить. Осборн предавался музыкальной вакханалии. Шеннон из всех сил старался быть полезным обоим, но проваливался по всем фронтам и все чаще уходил гулять с друзьями.

Никто не мог помешать планам.

Грейс прощупывала возможность несколько дней. Утром ненароком решала прогуляться вокруг кампуса, случайно оказывалась там, где скапливались группы, и подмечала каждого студента, направлявшегося прочь от университета. Она следила за ними до конца. Кто-то расходился по общежитиям, кто-то шел на остановку. Эти-то студенты и были интересны Грейс. Она шла следом за прогульщиками до станции, ждала, пока разъедутся, и запоминала номера автобусов, на которых они уезжали, и время, в которое покидали кампус.

Когда остановка оставалась пустой, Грейс садилась на лавочку, отряхивала пальто, доставала из кармана маленький блокнотик и раскрывала на странице, где уже давно записывала имена и группы тех студентов, которые интересовались делом Уайтхеда чуть больше, чем остальные. Таких было немного и, к счастью, ни одного из списка не покидало кампус в учебное время.

Грейс подслушивала чужие разговоры, с особенной скрупулезностью Грейс проверяла новостные ленты, выискивая новые упоминания об Уайтхеде. Их становилось все меньше. Ластвилль медленно забывал о том, что еще неделю назад каждый листик на липе у городского музея дрожал от одного только упоминания этого имени. Новости вновь стали неинтересными, город зажил спокойной жизнью.

Только в понедельник в газету пробилась весть о том, что миссис Уайтхед совсем не верит заключению полиции и все еще чувствует, что муж где-то рядом. Что не поехал он в Лондон, а ищет ее, испуганный и жаждущий любви. Но никто не захотел верить женщине, и новость быстро растворилась среди других.

На третий день тишины Грейс поняла – время пришло. Больше медлить нельзя.

Это случилось в четверг.

Осборн ушел еще до восхода, стараясь не шуметь, чтобы ненароком не разбудить Грейс. Она видела, как парень копался в вещах, как искал ботинки под кроватью и как не заметил в темноте, что Грейс подпихнула второй кроссовок прямо под руку. Долго стоял у двери, рассматривал девушку. Тот взгляд, каким прощался с ней Осборн, был красноречивее слов. Грейс знала – он весь день будет вспоминать ее образ. Приятно ведь обладать чем-то красивым.