Господин Великий Новгород 1384: путешествие во времени

С самого рассвета своего существования и до нынешних дней Великий Новгород остается окутанным сакральным ореолом царственности и загадочности. Славный город, построенный в незапамятные времена, поразит своей величественностью, пожалуй, даже не слишком впечатлительных обывателей.

Объемный сборник Павла Котова – это настоящая кладезь бесценных знаний, фантастических фактов и сведений о знаменитом полисе, полных убедительных открытий и хронологических точностей.

Нетривиальная форма повествования перенесет своих читателей через года и столетия – смутные и рассветные, унылые и счастливые, одержимые и спокойные.

Автор мастерски изображает детальную картину бытовой и культурной стороны Руси, предлагая разглядеть историю Великого Новгорода сквозь призму непостижимых перемен и ворох полузабытых эпох.

История Великого Новгорода – одна из самых славных, но, вместе с тем, самых недооценённых страниц в истории России. Сейчас, когда всё чаще (правда, всё ещё недостаточно часто) вспоминаются подвиги весьма отдалённого прошлого, странно, что не звучит имя города, гремевшего на всю средневековую Европу.

Помним ли мы что-то, кроме сухих строчек из учебника? Что встаёт перед нашим взором, когда звучит словосочетание: «Господин Великий Новгород»? Берестяные грамоты, торговая республика, вечевая демократия; может быть, кто-то даже вспомнит князя Александра Ярославича и разорение города Иваном IV. Господин Великий Новгород вобрал в себя всё это, но он – не только и не столько об этом.

Это – город, который иностранцы сравнивали с Римом; город, по количеству населения сопоставимый с великими городами Италии; город, имевший водопровод, мостовые и уголовный кодекс тогда, когда Западной Европе оставались века до таких нововведений; город, управляемый вече без сословного ценза, с невероятно развитой судебно-правовой системой. Город, задолго до Петра I открывший дверь в Европу и строивший по-настоящему первый русский первый флот. Наконец, город, выбирающий князей и архиепископов, и два века живший без княжеской власти вовсе – в «дремучем» и «отсталом» Средневековье.

История этого города столь же велика, сколь и в высшей степени трагична – начиная с Дмитрия Донского, сжегшего дотла 20 православных монастырей в 1386 году, и царя Ивана III, символично вывезшего Вечевой Колокол и прочие лучшие церковные колокола в 1478-м, и заканчивая полным уничтожением города Иваном IV Грозным, чьи войска не только превратили город в пепелище, но и пытками и грабежом добыли царю «300 подвод» с сокровищами. Видимо, Господин Великий Новгород настолько мешал московской ультраконсервативной деспотии, что цари не щадили даже Церковь, сжигая и разоряя церкви и монастыри. Наводит на размышления и запрет эсэсэсэровского Главлита на цитирование слависта А.В. Исаченко, много писавшего на тему противостояния новгородских свобод и московского реакционизма [2] , как примечательны и современные попытки оправдать убийства и пытки тем, что якобы так делали везде, ссылаясь на Варфоломеевскую ночь.

Новгородская республика была ближе к федерации, даже когда ещё Господин не обзавёлся землями-пятинами: с самого начала своего существования Великий Новгород состоял из трёх независимых «концов»-городов: Славенского, Людина и Неревского. Позже к концам присоединятся в XII веке Плотницкий, в XIII – Загородский. Каждый конец делился на улицы, на каждой улице был свой староста, у каждого конца – своё маленькое вече, причём голос простого мужика и голос боярина имели равный вес. Даже в более поздние века власть де-факто перешла к «золотым поясам» (крупнейшим феодалам), их заседания всё равно были открытыми для широкой публики, причём «золотые пояса» не подменяли собой вече, а являлись в определённом смысле аналогом второй палаты. Таким образом, как чернь зависела от бояр, так и бояре зависели от черни.

Уникальность власти в Новгородской республике в том, что она состояла из нескольких субъектов: вечевых собраний, архиепископа или митрополита, господского совета, тысяцкого, посадника и князя. Республикой и городом в той или иной степени равноправно руководил простой народ, Церковь, бояре с купцами, то есть все слои общества.

Как демократически управляемая федерация Новгородская республика была прямо противоположна московской (византийской) деспотии, нашедшей свой апогей в Иване IV и окончательно закабалившем крестьян Алексее Михайловиче. Даже народными героями для новгородцев были купец Садко и ушкуйник Василий Буслаев, а не воины и князья.

Величие вечевого города отмечали даже иностранцы: «удивительно большой город» [3] , «громаднейший город» [4] , «по обширности Новгород намного больше, чем Рим», «купцы там были, да и до сих пор есть богатейшие» [5] , «Новгород Великий – самое большое княжество во всей Руссии» [6] , «здесь было величайшее торжище всей Руссии» [7] , «знаменитейший и богатейший из всех северных городов Новгород» [8] . Отмечу, что цитируемые мною путешественники либо бывали в Москве, либо знали о таком городе, но Господин Великий Новгород настолько поражал умы и воображение, что они предпочитали на картах на месте земель русских писать не «Московия», а «Ногардия» [9] . Откровенно говоря, это было удивительное место, которое хотелось бы посетить, чтобы успеть насладиться величием северной столицы.

Почему именно Средневековье? С окончанием этого исторического периода закончилась и славнейшая история российской «двери в Европу». К тому же, хотя Средневековье широко освещено в историографии (кто не помнит о рыцарских турнирах или Куликовом поле?), они наполнены мифами, созданными в эпоху Возрождения, такими, как представление о повсеместной отсталости или повальной антисанитарии.

Что ожидаем увидеть мы, попав в типичный средневековый город? Убогие домишки, утопающие в грязи и нечистотах; всадников, несущихся по улицам, расталкивая горожан; самих горожан, выплёскивающих ночные горшки на улицу; костры, на которых горят инакомыслящие?

…На новую деревянную мостовую широкую – 6 метров – улицу степенно вышел по своим делам католический священник, сопровождаемый рыжим немецким кнехтом. С ним раскланивается молодая русская женщина и поднимает маленького ребёнка, немец не спеша благословляет дитя. На углу о чём-то яростно спорят швед с датчанином, мешая в речи слова родного языка с латинскими и ругательствами на русском. Рядом стоит хмурый стражник-литовец – ему явно не хочется разнимать дюжих чужеземцев, горящих желанием вцепиться друг другу в бороды. Рядом с православной церковью меняют водопровод, и батюшка, покосившись на карельские шумящие обереги на рабочих, размашисто кладёт крестное знамение.