Тот факт, что в начале XX века одержимость все еще занимала место среди недугов, связанных с божественным вмешательством, всплывает в другой статье из религиозной прессы. По мнению В. Виноградова, одержимость бесами не просто суеверие, и нет лучшего авторитета для доказательства этого утверждения, чем Евангелие. Виноградов подчеркивает, что Христос обратил внимание на одержимого бесами среди больных, которых привели к нему для исцеления. «Человека, ставшего жилищем для бесов, можно причислить к больным, так как он претерпевает жестокие мучения, не только физические, но и нравственные». Виноградов утверждает, что подобный недуг не имеет ничего общего с нервными заболеваниями или психическими расстройствами. «Втесняясь в личную жизнь человека, демоны не уничтожают… но извращают» психику человека; «они становятся распорядителями и управителями нервной системы человека в то время, как дух больного совершенно бездействует». Защищая чудесную способность Христа изгонять бесов и исцелять одержимых, Виноградов, как и Голощапов, отвергает идеи психиатров, предпочитающих натуралистические объяснения духовным. Никогда, напоминает Виноградов своим читателям, никто не может знать наверняка, что случилось с пациентами, выписанными из клиник, что происходит после того, как больной покидает клинику, вылечился ли он или получил некоторое облегчение 191 . Виноградов готов согласиться с предположением, что чудесные исцеления, включая исцеление одержимых бесами, происходят не благодаря медицине, весьма ограниченной в своих возможностях, а через горячую веру человека в Бога и святых, в ходатайства святых от имени страдающего человека и бесконечную милость Бога.

Несмотря на то что одержимость бесами редко упоминается в чудесах, приписываемых новым православным святым начала XX века, церковные авторы продолжали упоминать бесноватых в описаниях массовых торжеств по прославлению святых. Например, присутствие кликуш в толпе паломников было отмечено на церемонии канонизации в Саровской пустыни в 1903 году. Архимандрит Евдоким, рассказывая о своем паломничестве, заметил, что на вокзале Арзамаса он случайно услышал рассказ паломников о некой одержимой женщине, исцеленной у Серафимовского источника в скитах. Его описание прихожан у источника содержит еще одно описание бесноватых: «Здесь можно видеть и слепых, и хромых, и бесноватых, и параличных, и умалишенных, и расслабленных» 192 . Консервативный православный журнал «Вера и разум» приводит такое печальное описание страждущих на пути к святому источнику:

Впоследствии репортер различает крики в какофонии человеческих голосов у источника св. Серафима: «громкие крики припадочных, бесноватых и кликуш, стоны больных, радостные восклицания исцелившихся» 194 . Репортер несколько смягчает эту мрачную картину, указывая на милосердие Божие и многочисленные чудесные исцеления, происходившие у источника благодаря заступничеству святого Серафима.

Часто религиозные публикации содержат не менее яркие описания бесноватых на могиле Иоасафа Белгородского. Яркий тому пример – пронзительный рассказ Петра Скубачевского об изгнании нечистой силы, приведенный в начале этой главы. Годом позже, в первую годовщину канонизации Иоасафа, священник Порфирий Амфитеатров отметил, что в толпе, сопровождавшей церковное шествие с мощами святого вокруг церкви, были одержимые женщины, чьи крики раздавались во время песнопений 195 .

Священнослужители не могли игнорировать присутствие одержимых бесами женщин возле святынь: это демонстрировало значимость церкви для светского мира и свидетельствовало о существовании сверхъестественного. Церковь не могла отвергать медицинскую науку во все более скептическом мире и действительно до некоторой степени приняла ее, в то же время она и подчеркнула ограниченность медицины в мире, которым продолжал управлять Бог. Священники и монахи, подобно Христу до них, были такими же целителями тел и душ, как и врачи.

По всей европейской части России монахи славились как духовные учителя и целители. Стремительный рост количества монастырей во второй половине XIX века означал и рост числа монахинь и монахов, специализирующихся на чудесных исцелениях 196 . К монастырям, известным экзорцизмами, относили, в частности, Саровскую пустынь в Тамбовской губернии, Колочский монастырь в Смоленской губернии, Симонов монастырь в Москве, Печерский монастырь в Киеве 197 , Калужский Свято-Лаврентьев монастырь, Троице-Сергиеву лавру в Сергиевом Посаде, Вьясскую Владимирско-Богородицкую пустынь в Пензенской и Калужскую Свято-Тихонову пустынь в Калужской губернии 198 . В конце концов, и больные, и здоровые стекались в Оптину пустынь за советом старцев.

Приходские священники пытались либо помочь кликушам при помощи обрядов, либо контролировать их поведение, передавая бесноватых медицинским властям. Разыгралась дискуссия между представителями церкви. Поскольку кликуши не ограничивались припадками в церквях и в присутствии священных предметов, но и нападали на соседей, которых винили в своем недуге, приходские священники часто оказывались в роли посредников. Более образованные из них, разделявшие некоторые идеи рационализма, скорее были склонны осуждать кликушество как суеверие, косо смотрели на прихожан, нарушающих литургию и общественный порядок, и обращались за помощью к монахам из близлежащих или отдаленных монастырей 199 . Поступая таким образом, они строго следовали предписаниям Духовного регламента и советам церковных авторов, считавших, что лечение одержимости относится к компетенции медицинских специалистов. Те церковные тексты, которые укрепляли веру в козни злых духов с помощью колдунов и ведьм, эта часть духовенства предпочитала игнорировать.

Среди немногих приходских священников, получивших всенародную известность в качестве экзорцистов, фигурирует отец Иоанн Кронштадтский (1829–1908) 200 . Помощь отца Иоанна одержимым, а также его духовная роль демонстрируют непреходящую актуальность веры в чудеса и одержимость в российском обществе в поздний имперский период. Пользуясь чрезвычайной популярностью, вызывая сенсационный интерес как в религиозной, так и в светской прессе с 1880-х годов, отец Иоанн был полон решимости стать живым святым. Он жертвовал большие суммы денег на благотворительность, подчеркивал важность святых таинств, проводил публичные исповеди и почитался как молитвенник и чудотворец. Он не только неоднократно изгонял бесов из кликуш, но и сам использовал некоторые характеристики, связанные с одержимостью, для побуждения народа к благочестию 201 . Харизматичный священник, отец Иоанн наполнял свои церковные службы беспрецедентной интенсивностью и рвением. По свидетельству юриста Анатолия Кони, «служение его [отца Иоанна] совершенно необычное: он постоянно искажал ритуал молебна, а когда стал читать Евангелие, то голос его принял резкий и повелительный тон, а священные слова стали повторяться с каким-то истерическим выкриком: „Аще брат твой спросит хлеба“, восклицал он, „и дашь ему камень… камень дашь ему! Камень! И спросит рыбы, и дашь ему змею… змею дашь ему! Змею! Дашь ему камень и змею!“ и т. д. Такое служение возбуждало не благоговение, но какое-то странное беспокойство» 202 . Во время массовых публичных исповедей этот энергичный священник побуждал тысячи людей выкрикивать свои грехи. При этом «стоял страшный, невообразимый шум», – комментирует другой очевидец. «Кто плакал, кто громко рыдал, кто падал на пол, кто стоял в безмолвном оцепенении. Многие вслух перед всеми исповедовали свои грехи, нисколько не стесняясь тем, что их все слышали» 203 . Таким образом, сами прихожане становились похожи на кликуш, в то время как последние были вынуждены ждать более спокойных моментов богослужения, таких как причастие 204 .