Шрифт:
Не для того она зубами и ногтями выкарабкивалась из предопределенного ей будущего, чтоб вот так все похерить.
Но Боже мой!
Как же тяжело!
Просто невыносимо было лежать, ощущая его тяжелые руки на своей спине, его такие умелые, такие ласковые прикосновения.
Хотелось повернуться.
Взглянуть в глаза.
Зарыться руками в темную шикарную шевелюру, притягивая ближе к себе. Попробовать на вкус такие пухлые соблазнительные губы.
Роби еле удержалась.
Сжималась, выравнивала голос, отвечая тихо и односложно, ругала себя за то, что надела узкие джинсы, и еще немного - и он все поймет, увидит.
Что она уже мокрая, как сучка.
От одного голоса. От совершенно нейтральных прикосновений.
И это стыдно. И глупо, и…
А потом он сделал ей больно.
Очень больно.
Роби была готова к боли, она знала, что так будет.
Она не была готова к другому. Что ей это понравится. Что она рада будет терпеть эту боль от него.
Что ей захочется больше.
Роби наконец-то провалилась в сон, словно в пропасть упала.
И у самого дна ее подхватили горячие сильные руки.
Неделя пролетела быстро. Роби сдержала обещание, не смотреть на спину, хотя, конечно, очень хотелось.
Но она почему-то чувствовала, что Коул узнает об этом. Поймет. И откажется доделывать работу. Откажется с ней встречаться.
В этот раз она надела юбку.
Не до пола, конечно, но достаточно длинную и скромную, чтоб он не подумал ничего лишнего. И ей свободней будет.
Коул встретил ее у порога, видимо, вышел на перекур.
Он вообще много курил. По крайней мере, пока делал в прошлый раз контур, выходил несколько раз в час.
Он посмотрел на нее сквозь сигаретный дым прищуренными глазами. Очень оценивающе.
Роби сразу пожалела, что одела юбку. Теперь она показалась ей излишне короткой и легкомысленной. Глупой. Нарядилась, как малолетка, решившая соблазнить симпатичного парня.
– Привет!
– улыбнулась она на его приветственный кивок.
– Как спина?
– спросил он, бросая сигарету в урну и приглашающе открыв дверь,пропуская ее вперед.
– Терпимо. Сначала было тяжко, но потом полегче. Как ты и говорил.
Роби прошла в комнату, подошла к кушетке и начала расстегивать кофточку, рассказывая о своих ощущениях. Внезапно поймала жадный взгляд мастера на своих пальцах, борющихся с мелкими пуговками. Застыла, удивленно таращась. И разрываясь от желания тут же все застегнуть и бежать без оглядки, и , наоборот, медленно и томно расстегивать пуговки до конца, отшвыруть блузку и запрыгнуть Коулу на бедра, прижимаясь голой грудью к его обтянутому тонкой черной футболкой торсу.
Пока она решалась, Коул моргнул и отвернулся. Голос его звучал глухо
– Готова? Ложись, посмотрим, что там у тебя.
Роби легла на кресло, и прерывисто вздохнула, когда почувствовала на спине легкие прикосновения его горячих пальцев. На только что заживших ранах эти легкие касания звучали просто нереально.
Да, юбка, это все-таки правильно. И не так стыдно.
4
Юбка. Она нацепила эту чертову юбку.
Коул упрямо сжал зубы и со злобой уставился на тонкую спину девчонки.
Он должен думать о работе. О работе. О работе, блядь!
А не о том, как круто было бы сейчас запустить лапы под ее юбку.
У нее очень нежная кожа. Наверняка, на внутренней стороне бедер, возле белья ( интересно, кстати, какое она белье носит?) вообще , словно шелк китайский.
Рука с иглой отчетливо дрогнула.
Коул резко вскочил, пробормотав что-то про перекурить, и ушел на улицу, провожаемый удивленным взглядом клиентки.
Постоял на улице, вдыхая утренний смог, покурил, попытался словить дзен, успокоиться.
Да что же, бля, такое с ним?
Ведь взрослый, нормальный мужик!
Ведет себя, как подросток обдолбавшийся.
И ладно бы опыта не было у него.
Но нет же!
Столько баб прошло через его руки! Во всех смыслах этого слова!
И никогда! Никогда такого не было!
Ну он же столько лет в этом бизнесе. Ну ведь привык уже ко всему!
Почему же от одного только взгляда на эту девчонку сегодня утром, в этой ее нимфеточной невинной юбке, у него дыхание перехватило?
А уж когда начала пуговки теребить, щебеча о чем-то невразумительном, вообще еле сдержался.