Шрифт:
– Какой солдат?
– Как дурак?
– Сам ты дурак!
– Человек, значит, себя не пощадил, а он его дураком обзывает!
– А вот и дурак… Ну уж, пришлось бы, к примеру, мне, никогда бы я на себя напраслину взводить не стал.
– Мели, Емеля: твоя неделя! Ну а что бы ты сделал?
– Што? – Моська остановился с поднятой ложкой, и лицо его осклабилось широкой улыбкой. – Ты говоришь – што?
– Ну да, што?
– Што?
– Ну?
– Што?! А вот взял бы его, лешего, под микитки [10] , скрутил бы ему лопатки, да так бы его унавозил, что – ах ты ну!..
10
Взять под микитки – под ребра.
– Ха-ха-ха! Ну и Моська!
– Ай да Аника-воин!
– Ой, уморил!
– Ха-ха-ха-ха-ха-ха!
Солдаты развеселились. Моська, неожиданно сделавшийся опять центром насмешек и прибауток, поспешил снова облизать свою ложку и вылезть из-за стола. Обед кончился. Солдаты крестились и выходили из столовой.
– Однако ты, Моська, держи язык за зубами, – заметил один солдат. – По глупости мелешь, а смотри… Всякий народ есть!..
А глядя на фигуру и комплекцию Моськи, нельзя было не согласиться с тем, что этот дюжий и неуклюжий мужик способен так «унавозить» и «разуважить», что тошно станет…
IV
Однажды в жаркий июльский полдень солдаты, только что возвратившись со стрельбы, чистили винтовки под широким дощатым навесом. Моська, по обыкновению, пустив свои пять пуль гулять по белу свету, был тут же и, навертев на шомпол паклю и тряпку, усердно протирал ствол винтовки… Пот с него катился градом, и шомпол свистал в могучих руках.
Чистка винтовок – одно из наказаний и мучений солдатской жизни. Бывали случаи, что солдат шел под суд и был наказываем розгами до полусмерти за то только, что где-нибудь на штыке его ружья находили незначительные пятна.
Моська остановился, вытащил шомпол с тряпкой, нa которой уже нигде не оставалось ни малейшего следа грязи и копоти, и посмотрел в дуло на солнце, как трубку. Солнечные лучи ударили в отполированную поверхность стали и вонзились ему в глаза тысячью искр… Довольный своей работой, Моська подошел к взводному.
– Господин взводный, извольте посмотреть!
Взводный, бывший расторопный официант, слез со стола, на котором сидел, вынул руки из карманов и, небрежно посвистывая, взял у солдата ствол. Трудно было найти какие-нибудь недостатки в старательной чистке Моськи. Однако последний в роте солдат должен быть везде плох. Поэтому унтер сморщил нос и, повертев ствол в руках, подал его Моське обратно.
– Чисть еще! – процедил он сквозь зубы. – Кто ж так чистит? Ишь что раковин в ем!
Моська думал как раз наоборот, но тем не менее, глубоко вздохнув, отошел и принялся с прежним остервенением тереть и обтирать сложную механику ружья.
Едва только он приступил к смазыванию маслом своего оружия, как под навес вошел Козлов.
– Поздравляю! – сказал он, комически сдвигая шапку на бровь и опершись руками о стол.
Солдаты взглянули на него и ничего не ответили.
– Поздравляю! – еще громче крикнул Козлов. – Оглохли вы, а? Слышите, поздр-равляю!
– Ну и поздравляй! – буркнул кто-то.
– А ты спросил, с чем?
– А мне какое дело?
– Вот те и на! Смотрите, люди добрые: приходишь к этому свинопасу вроде как будто курьера с телеграфным сообщением, а он рыло воротит! То есть сразу видно, дикий и необразованный народ!
– Ты-то уж образован!
– Я-то? А пожалуй, что так! Вы, кислая солдатская шерсть, тут что знаете?! А я по крайней мере чичас в городе был…
– Ну!
– Ну… И поздравляю!
– О, леший! – возмутился один из чистивших и в сердцах бросил даже на стол затвор, который держал в руках. – И какая же, братцы, у этого Козлова анафемская привычка: придет – нет чтобы сразу сказать, а всю душу наперво из тебя выволокнет… У, живодер! – замахнулся он притворно на хохотавшего Козлова.
– Не балуй, Козел, – сказал взводный Моськи Задвижкин. – Чего людям работать мешаешь?
– Ну, скатал валенки!
– Отдал пушку! [11]
– Пушкарь и есть! [12]
– Черти вы полосатые! – обиделся Козлов. – Когда я сичас от денщика нашего ротного! А новый у него сичас сидит, коньяк пьет за мое почтение!..
– С кем пьют, с денщиком?
– Ну! Конечно, с ротным!
– То-то!
– Сам видел, – продолжал Козлов. – Толщины, можно сказать, необъятной.
11
Скатал валенки, отдал пушку (жарг.) – приврал, обманул, подшутил.
12
Пушкарь (жарг.) – обманщик, болтун, пустослов. В прямом значении: артиллерист.
– Ты что, Козлов, вместе детей, што ль, с начальством крестишь, что так язык распустил? – строго заметил Задвижкин. – Смотри!
Мелкое начальство побаивалось Козлова. Еще в бытность новобранцем он во всеуслышание заявил, что всадит штык всякому, кто осмелится его ударить. И, зная его вспыльчивый характер, этому верить было можно. Поэтому там, где другой попал бы в карцер или на дежурство не в очередь, Козлов отделывался только окриками и замечаниями.
– Никак господин взводный, – отчеканил Козлов. – Известно, правда глаза режет! Виноват-с, не 6yду больше!