– Мой вам новогодний подарок.

– Это что – с каким-нибудь значением? – спросил Федор Иванович, весело глядя ему в глаза.

– Сам не пойму – взял да и купил. Зато оригинально.

Теперь эта коробка лежала на подоконнике. А за окном, помахивая газеткой, шел сам даритель. Он пересек все поле зрения и исчез. «Пронесло», – подумал Федор Иванович. Его беспокоили странные отношения, уже давно сложившиеся между ними. Отношения продолжали развиваться, и впереди уже смутно угадывался какой-то предел. Хотелось вырваться из этой упряжки, но не было сил – для этого надо было бросить какую-то резкость в эту приветливую, растерянную, почти детскую улыбку. А как бросишь? «Ведь я же не знаю его целей… Ну и что же, что он оттуда…»

Он вдруг услышал шаги по коридору. Полковник шел к нему. Раздался негромкий стук в дверь.

– А-а! – закричал Федор Иванович, открывая дверь. – Кто пришел! Кого принесло! Какими судьбами!

– Вот он где живет! – тем же слишком радостным голосом откликнулся Свешников, топчась у двери, с любопытством озираясь. – Жилище философа! Так вот где он проводит бессонные ночи в размышлениях!..

– Михаил Порфирьевич! Давайте ваше пальто! – Чувствуя всю трусливую фальшь своего голоса, Федор Иванович подошел, чтобы помочь гостю раздеться.

«Вот черт! – подумал он, протягивая руки к черному пальто. – Сейчас начнет потихоньку вытаскивать из меня…»

– Я сам. – Полковник вдруг посмотрел ему в лицо с мгновенной укоризной и стал снимать пальто. Перед этим он бросил свою сложенную газету на стол. Она медленно начала раскрываться, и оказалось, что туда вложена книжка: «Т. Морган. Структурные основы наследственности». И на ней был знакомый чернильный штамп: «не выдавать». Наискось, поперек слова «Морган».

«Что это – пароль? Или приманка?» – подумал Федор Иванович.

Возникла пауза. Свешников заметил взгляд Федора Ивановича, на миг остановился с пальто, висящим на одном плече, но мгновенно же и овладел собой. Спокойно повесил пальто на вешалку у двери. На нем теперь был военный китель с золотистыми погонами.

– Интересуетесь? – спросил Федор Иванович, кивнув на книжку.

– Да так вот, решил… Взял тут у одного… Вы, конечно, знакомы с этой штукой?

– И труд читал… – Федор Иванович хотел сказать еще: «И книжку эту знаю, и даже ее хозяина», но промолчал. Важные сведения нельзя выпускать из хранилища памяти без особой нужды. Он промолчал. А сам факт, растревожив душу, уселся там, похоже, навсегда.

Лицо у Михаила Порфирьевича, шея и руки – все было крапчатым и нежным. Светились рыжие волоски. Но из этой нежности были собраны на лице толстые складки, которые и при детской улыбке не утрачивали своей самостоятельной суровости.

– Ну что же, товарищ полковник, – сказал Федор Иванович, помедлив, – садитесь и рассказывайте. Вы пришли специально ко мне – значит, у вас…

– Вы думаете, у нас всегда должны быть дела? Ну да, я понимаю… Без приглашения…

– Скажу честно: когда так входит человек вашей профессии, всегда…

– Вы думаете, нам следует быть в полной профессиональной изоляции? Думаете, это приятно – вот так знать…

– Ничего не попишешь – служба.

– Но я же с вами, по крайней мере сейчас, не на работе…

– Сказал волк барашку…

– Вы не очень приветливы, Федор Иванович.

– А что остается Федору Ивановичу, когда ему говорят: «С вами, дорогой, я не на работе. По крайней мере, сейчас». Интонацию вы улавливаете?

Они оба затаили дыхание и стали смотреть по сторонам. Сидели друг против друга, барабанили пальцами по столу. «Вот и бросил резкость в лицо, – думал Федор Иванович. – Вот и вырвался из упряжки. Никуда, никуда не уйти!» Он уже искательно поглядывал на гостя – что бы такое сказать ему помягче… Свешников, видимо, тоже чувствовал себя виноватым. Он быстро справился с неловкостью:

– Это у вас на подоконнике, по-моему, мой подарок. Любуетесь?

– Грим ведь предназначен… очень определенно. До сих пор не знаю, что с ним делать.

– И не надо знать. Это – средство общения. – Полковник дружелюбно улыбнулся.

– Если бы я тогда опередил вас, это средство лежало бы на вашем окне.

– Разумеется… – Свешников опять замолчал, поглядывая по сторонам. – Что это за таинственные знаки вы тут понаставили? Вот я вошел – и куда ни посмотрю, везде они. На стене, на подоконнике… Тут вот, на столе, сразу три. Крест какой-то… Это икс? У вас был неразрешимый вопрос? Или знак умножения? Что это такое?

– Не крест и не икс. Объемная фигура, вроде песочных часов. Видели песочные часы? Два конуса. Вот этот конус вверх расходится, в бесконечность. А второй – вниз. Тоже в бесконечность.

– Это вы рисовали, когда впервые пришло в голову? Обдумывали?

– Когда впервые услышал от другого человека. Рисовал, чтоб понять то, что услышал.

– Я забыл… У вас всегда автор мысли не вы, а кто-то другой. А вас больше интересуют разработки и интерпретация готовых идей.

– Лучше не скажешь!