– Хунта, милорд, – осторожно ответил Хоган, – увидит в этом узкий краешек большой черной тучи. Испанцы подозревают британский заговор, имеющий целью развал испанской армии, и они, подобно ястребам с неба, будут наблюдать за тем, как вы обходитесь с Ирландской королевской ротой.

– И главным ястребом, – криво усмехнулся Веллингтон, – будет дон Луис.

– Верно, милорд!

Генерал дон Луис Вальверде был официальным представителем хунты в британской и португальской армиях; его рекомендация потребовалась бы в случае, если бы испанцы решились назначить Веллингтона главнокомандующим. Рассчитывать на такое одобрение не приходилось, поскольку в генерале Вальверде сконцентрировались как кичливая гордость хунты, так и ее вопиющая узколобость.

– Черт побери! – сказал Веллингтон, думая о Вальверде. – Ну, Хоган? Вам платят за то, чтобы вы давали мне советы, так отрабатывайте свое проклятое жалованье.

Хоган помолчал несколько секунд, собираясь с мыслями, потом сказал:

– Боюсь, нам придется принять лорда Кили и его людей. Доверия к ним нет, а значит, нужно хорошенько осложнить их пребывание здесь. Осложнить до такой степени, чтобы они либо вернулись в Мадрид, либо выступили в Кадис.

– То есть мы выдавим их, – сказал Веллингтон. – Каким образом?

– Во-первых, милорд, мы разместим их поближе к французам, чтобы желающие перейти к противнику могли сделать это без особого труда. При этом мы заявим, что отвели гвардейцам столь опасную позицию из уважения к их боевой репутации. Во-вторых, милорд, мы дадим понять, что, не сомневаясь в блестящей подготовленности Ирландской королевской роты для охраны дворца, мы не столь уверены в ее умении вести обычную, повседневную войну с французами. Необходимо настоять, чтобы эти люди прошли курс практической подготовки под руководством человека, который непременно превратит их жизнь в невыносимую пытку.

Веллингтон мрачно улыбнулся:

– Заставим игрушечных пехотинцев попотеть, да? Пусть жуют солдатский хлеб, пока поперек горла не встанет.

– Именно так, милорд. Уверен, они рассчитывают на почтительное обращение и даже на какие-то привилегии; что ж, придется их разочаровать. На должность офицера связи нужно назначить человека с достаточно высоким званием, чтобы не позволил лорду Кили петушиться и рассеял подозрения генерала Вальверде. Но тот, кому предстоит их муштровать, должен быть вылеплен совсем из другого теста. Этакий солдафон – но достаточно сообразительный, чтобы вывести их на чистую воду.

Веллингтон улыбнулся и повернул коня, чтобы посмотреть на советника. Он уже понял, о ком говорит Хоган.

– Сомневаюсь, что лорду Кили придется по нраву наш мистер Шарп, – сказал генерал.

– Вот и я не думаю, милорд, что эти двое поладят.

– Где сейчас Шарп?

– Должен быть на пути к Вилар-Формозу, милорд. Ему не повезло – направлен в распоряжение начальника городского гарнизона.

– Значит, будет только рад, если вместо этого получит задание осложнить жизнь Кили, верно? А кого назначим офицером связи?

– Для такого дела, милорд, любой благовоспитанный дурень сгодится.

– Очень хорошо, Хоган. Я подыщу дурня, а вы устройте все остальное. – Генерал дал коню легкие шенкеля. Адъютанты, уловив сигнал, подобрали поводья, но Веллингтон задержался еще на секунду. – Зачем солдату табуретка для дойки?

– Чтобы в дождливую ночь задница в карауле сухой оставалась.

– А ведь и верно. И как я сам не сообразил? Молодцом, Хоган.

Веллингтон повернул коня и поскакал на запад, прочь от крови и грязи.

Проводив генерала долгим взглядом, Хоган состроил гримасу. Французы наверняка задумали какую-то подлость, но теперь, положившись на Божью помощь, он сам устроит им ловушку. Встретит Ирландскую королевскую роту сладкими речами и заманчивыми обещаниями, а потом напустит на нее Ричарда Шарпа.

Девчушка вцепилась в стрелка Перкинса. Внутри у нее все болело, кровь еще текла по ногам, но она настояла на том, чтобы выйти из хижины и своими глазами увидеть, как умрут два француза. Она дразнила их, издевалась над ними, плевала в их сторону и осыпала бранными словами, а потом презрительно засмеялась, когда один упал на колени и протянул к Шарпу связанные руки.

– Говорит, что не насиловал девочку, – перевел Харрис.

– Тогда почему у него штаны ниже колен спущены? – спросил Шарп и оглядел расстрельную команду из восьми человек. Обычно найти добровольцев для такого дела трудно, но на сей раз проблем с этим не было. – Цельсь!

– Non, Monsieur, je vous prie! Monsieur! [1] – воскликнул стоящий на коленях француз.

По его лицу бежали слезы.

Восемь стрелков навели винтовки на двух французов. Второй презрительно сплюнул и высоко поднял голову. Это был красивый мужчина, хотя на лице у него после знакомства с Харрисом появились синяки. Первый пленный, не дождавшись ответа на свои мольбы, уронил голову и зарыдал.