Продрав глаза, собираю растрепавшиеся волосы в хвост. Сонно разглядываю коттеджи, выглядывающие из-за заборов. С дороги видны только окна верхних этажей и крыши. Но и так понятно, кто тут живет. Богатые и знаменитые.

– Деня, а папа разве не в городе? – изумленно спрашивает Катя. – Мы с ним договаривались…

– Квартиру в Плотниковом затопило, – бодро докладывает Денис Иванович. – Там жить сейчас невозможно. Шеф велел вас на дачу везти. А что? Тут воздух свежий. Корты, бассейны, женихи…

– Мы вообще-то учиться приехали, – голосом ботана напоминает Катерина и добавляет с гордостью: – Моя Макарова, между прочим, повышенную стипендию получает…

– А мы? – смеясь, поддевает Денис Иванович.

– А мы в пролете, – фыркает Катя, подмигивая мне. Ни я, ни она никому не откроем нашей маленькой тайны. Без меня Катя вряд ли бы потянула универ. У нее дислексия. А она это скрывает. Дурочка!

Зато в теннисе ей нет равных. А вот я играю посредственно. Но главное, мы дружим с детского сада и никогда не ссорились.

Напевая под нос, лениво таращусь в окно. Обычный частный сектор неожиданно сменяется элитным поселком, где за закрытыми воротами на дорогах выложен идеальный асфальт. Тротуары вымощены плиткой. А за низкой одинаковой изгородью возвышаются дома, похожие на гигантские кубики с панорамные окнами.

Такое ощущение, что пока мы спали, Денис Иванович пересек границу и вывез нас в Европу.

– Ну вот и приехали, божечки-кошечки! – радостно восклицает Катя, когда машина сворачивает куда-то в сторону. – Сейчас вещи бросаем. Купальники натягиваем и в бассейн, – живо командует подружка.

– А я не брала купальник, – роняю я возмущенно. – Зачем он здесь?

– Не переживай, – отмахивается Катерина. – У меня тут есть несколько. Это я – лошара, забыла тебе сказать. А вон и папа! – радостно машет она.

Машина въезжает в невысокие воротца, и теперь уже и я замечаю высокого подтянутого мужчину, стоящего на крыльце большого трехэтажного дома. Лица пока не разобрать. Но я безотчетно залипаю взглядом на широких плечах хозяина дома.

– Папочка!

Как только внедорожник замирает на месте, Катерина вопя выпрыгивает наружу. Несется со всех ног к отцу, сверкая белыми подошвами кедов. Да и он радостно спешит навстречу. Будто маленькая капризная девочка, Катя прыгает на шею отцу. И тут же оказывается в крепких объятиях.

– Выходим, Настя, – улыбается мне водитель. – Александр Георгиевич вас не съест.

– А мой рюкзак? – охаю я, спохватившись.

– Горничные принесут в вашу комнату, – снисходительно объясняет Денис Иванович.

Горничные? Серьезно?

Неловко выбираюсь из машины. И застываю глупой статуей около черного, слегка припыленного бока внедорожника. Пытаюсь представить себя со стороны. Простушка в драных джинсах и мятой майке. Даже куда руки деть от растерянности не знаю.

«Дыши, Макарова!» – приказываю себе.

Обалделым взглядом пробегаюсь по всему великолепию. Невысокие елочки высажены по идеальной прямой. А умопомрачительной красоты люстра тянется в длинном панорамном окне с третьего этажа на первый.

А тут красиво. Очень красиво!

– Настя! – бежит ко мне Катерина. – Не бойся. Мой папа все про тебя знает, – трещит она, подхватывая меня под руку.

Делаю шаг навстречу и пропадаю, попав под прицельный огонь черных глаз хозяина дома. Ноги почему-то становятся ватными, язык прилипает к нёбу, а по спине бегут мурашки.

Если кто тут лошара, так это я.

– Рад познакомиться, Настя, – приветливо кивает мне Александр Георгиевич.

Красивый мужик. Белые джинсы плотно обтягивают длинные ноги, а под синей майкой вырисовываются в меру накачанные плечи. А еще руки… Сильные, холеные. С золотыми часами на запястье. На худом смуглом лице появляется довольная улыбка.

– Рад, что вы с Катюшкой согласились остановиться у меня, – басит хозяин дома, не сводя с меня глаз.

Приглядывается, наверное, что за шалая птица к нему в дом залетела.

– Но папа, мы еще не решили, – возмущенно тянет подруга, входя в холл.

– В нашей квартире сейчас ремонт, – совершенно спокойно объясняет Димиров, придерживая дверь. – А в общаге вам делать нечего…

Катин отец говорит то же самое, что и мой. И по большому счету, не считается с нашим мнением. Но в его голосе сквозит забота, а мой обычно даже не пытается скрыть раздражение.

Вот и вся разница! И она не в возрасте, а в отношении.

– Прошу, Анастасия, – пропускает меня вперед хозяин дома.