– Её высочество попала в Сид?

Атайр покивал. Он потянулся за кувшином, что стоял рядом с ним на столике. Встряхнул его – там, похоже, было пусто.

– Да. Это выяснилось совершенно неожиданно. Отец многое от нас скрывал.

– Это у вас семейное, – не удержалась я от колкости. И тут же почувствовала, как у меня загорелись кончики ушей, когда его высочество посмотрел на меня с лёгким укором.

– Может быть. Но он старался уберечь нас. И считал, что молчать будет правильно, – голос Атайра впервые звякнул раздражением.

И я уже решила, что сейчас он просто прервёт разговор. Но нет, он продолжил:

– И только когда Ребеку забрали, отец рассказал, что именно его решение однажды послужило тому виной. – Принц помолчал, а я даже дыхание затаила, опасаясь, что в любой миг его откровенность иссякнет. – Однажды мать сильно заболела – я был совсем мал и почти ничего не помню. Что была за хворь, никто из лекарей не смог определить сразу.

– Совсем как с его величеством?

– Наверное, и правда чем-то похоже, – на миг задумался Атайр. – Но тогда отец очень боялся потерять жену. Он приносил разные жертвы в разных святилищах. За здоровье своей супруги. Но она всё никак не поправлялась. Тогда-то отец и решил обратиться сам к тем силам, которые могли бы ему помочь.

Я невольно тихо ахнула, вмиг осознав.

– К фоморам?

– Возможно, к самому королю Балору. Отец отказывался признаваться и после. Так вот фоморы попросили плату жизнью за жизнь. Жизнь того человека, что будет ему очень дорог. Того, на кого укажет тот, кто вызвался ему помочь. – Атайр досадливо поморщился. – И он согласился.

– Это было… опрометчиво, – осторожно заметила я. – Они могли попросить кого угодно.

– Они и попросили – только через несколько лет, когда всё почти забылось. Когда Ребека немного подросла. Но отец отказался её отдавать. Он даже спрятал Ребеку, попросил старого друида Блира, который жил в Сеохе до Харелта, окружить её обережными заклинаниями. Но потом Блира нашли мёртвым в святилище. А Ребека всё же пропала.

– А что же тогда было с вашей матерью?

– Она уже умерла. И я не мог потерять и сестру. Потому без ведома отца забрал меч Нуаду и пошёл за ней.

Принц смолк, как будто ожидал от меня новых расспросов. Словно ему нужен был толчок для того, чтобы продолжить рассказывать о том, что он так долго хранил в себе и, наверное, никому не открывал.

– Я видела то место, где хранился меч Нуаду. Разве его можно было забрать просто так?

Атайр криво улыбнулся и потёр бровь, глядя куда-то перед собой. У него сейчас был такой вид, что и мне почему-то становилось неловко.

– Нет, конечно, меч Нуаду нельзя брать просто так. Для этого нужно разрешение Хранительниц. Его раньше охраняли боиреннах. Их было семь. Они служили правящему роду, которому туаты однажды доверили хранение меча. И они же укрывали его завесой от лишних глаз. – Атайр взглянул на меня чуть искоса, как будто ему любопытно было увидеть что-то на моём лице в тот миг, когда он говорит. – Здесь, в Сеохе, был проход к тому месту, где он хранился. Но мне пришлось долго уговаривать боиреннах отдать мне меч. Они не соглашались. Тогда я попытался украсть. Они, конечно, почувствовали. И только одна из них согласилась помочь мне.

– Это она сейчас преследует меня? – от лёгкого возмущения голос невольно стал чуть выше.

– Да, это она, – с некоторой обречённостью подтвердил принц. – Просто так отдать его мне она, конечно, не согласилась. Но хотя бы выслушала. И попыталась понять, насколько это возможно для лесного духа. И мне пришлось в некотором роде… заплатить за её милость.

Атайр возвёл глаза к потолку. А я отчего-то сразу догадалась, какого рода была его плата. И в тот же миг поведение докучливой боиреннах стало мне чуть понятнее, что бы за собой ни влекло.

– Что же вы… – уже хотела я уточнить, но передумала. – Не думала, что духи леса способны быть с мужчиной.

– Если честно, я вообще почти ничего не помню. Их магия бывает очень сильна. И наверное, она не хотела, чтобы я после кому-то рассказал.

– Как мне, – укорила я его.

– Разве вы услышали от меня хоть какие-то подробности? – Его высочество насмешливо приподнял брови. – Да и помни я, что между нами случилось, всё равно не стал бы смущать ими ваш девичий ум.

– Что значит девичий?! – возмутилась я на всякий случай.

– Это значит, что самое откровенное, что случалось в вашей жизни, это поцелуй с мужчиной.

Я фыркнула и отвернулась. Отчего-то мысль о том, что между Атайром и той боиреннах однажды что-то было, отдавалась неприятными жгучими волнами в груди. Да и вообще, чем дольше мы сидели в тишине пустых покоев, тем сильнее я чувствовала нарастающую тяжесть во всём теле. Всё-таки день сегодня был не из лёгких. Наверное, пора бы и отдохнуть. Но я ещё не всё выяснила, а другого такого раза может и не случиться: с его высочества станется вновь замолчать, когда с него сойдёт этот лёгкий хмель и благодушная задумчивость.