— Хорошо — я прибавляю шаг и иду с ней рядом: — я уже понял что дело не в пирожном и не в кафе. И что у тебя нет «запретной любви» к своему братику…

— Дурак!

— Угу, я понял что ты меня не любишь, не надо усугублять. Тогда в чем дело?

— Не скажу! — Хината высунула язык и даже оттянула пальцем свое веко, продемонстрировав мне красную слизистую. Это такой прикол у них?

— И… хорошо. — смиренно говорю я. Низведу гордых и возведу смиренных, Евангелие от Луки, как уверяет Хироши. Конечно, у меня, наверное, сейчас в голове какой-нибудь сосуд должен был лопнуть от нелогичности завязки и развязки — сперва она требует подумать, а потом отказывается ответ сообщить. Самое время начать себе голову ломать, но я не буду. За свою предыдущую жизнь я совершенно четко усвоил что одной жизни, чтобы понять женщин и их извилистую логику — будет маловато. Как говорил Козьма Прутков — плюнь в левый глаз тому, кто пытается объять необъятное. Так что затыкаю свою варежку и молча иду рядом с Хинатой по торговому центру в поисках той самой кафешки.

В самой кафешке не так уж и людно, по торговому центру толпы людей в выходной день, а тут тихо, прохладно, играет едва слышная мелодия, возле нашего стола вырастает молодой официант и раскладывает перед нами меню. Интересуется, не хотим ли сделать заказ сразу или все-таки предварительно изучить меню, кивает и исчезает. Вот ей-богу ниндзя. Хината продолжает меня игнорировать, молча изучая меню. Открываю меню и я. Взгляд падает на цены и я понимаю, что это кафе полупустое в выходной день не просто так. Случайные люди как зайдут сюда, как посмотрят на цены и … пойдут в другое кафе. Благо их по центру навалом, тут и лапшичные и суши подают и какие-то европейские кафешки и для сладкоежек есть. Торговый центр же.

— Ладно. — говорю я, откладывая меню: — я не понимаю, чем тебя прогневал, но смиренно прошу у тебя прощения и всем сердцем надеюсь что ты примешь мой скромный дар — … что бы это ни было.

— Вот. — лицо у Хинаты смягчается: — вот теперь ты понимаешь. Ты пришел угостить меня парфэ, но ты делаешь это без уважения. Ты даже не зовешь меня «химе».

— О Аматэрасу! — вздыхаю я, вижу ее взгляд и поправляюсь: — то есть великая Хината-химе! Позволено ли мне будет угостить тебя парфэ в этой недостойной такой чести кафешке. Я уверен, что никакое угощение не может сравнится с вашим величием, но кушать-то надо?

— Ну… приемлемо — кивает Хината: — есть над чем работать, но приемлемо. Над оборотами поработать… склоняешься ты недостаточно низко, да и должного уважения в тоне я не слышу….

— Ей-богу я вот сейчас тебя защекочу при всех. — говорю я: — заказывай уже свои сладости.

— Не, мне надо посмаковать этот момент — Кента-кун угощает меня в кафе. Потому что неизвестно, когда в следующий раз у меня получится позвать своего брата-зануду в публичное место. — отвечает мне Хината: — я буду наслаждаться и созерцать, как и положено в дни редких природных явлений.

— Что? — я задумываюсь и быстро пролистываю память Кенты за последние два года. Школа, дом, учеба, манга, компьютерные игры, хентай, много хентая, снова школа. Все. Кента из тех, про кого говорят «socially awkward» — социально неловкий. Я не чувствую эмоций в картинках из его памяти, но, судя по всему, он побаивается публичных мест и скоплений людей. И это понятно, так вот жить — станешь нелюдимым и социально неловким. У него нет необходимости в поддержании социальных контактов — ему не надо сотрудничать с другими людьми в ежедневной деятельности, он вполне может жить в одиночестве, в своей собственной скорлупе — в школе у него нет друзей, только Хироши, который деньги с него тянет. Дома он ни с сестрой, ни с матерью давно не общается. Так и живет — с каждым годом замыкаясь в себе все больше и больше. Видимо я попал в личинку хикикомори. А сестра моя, оказывается, наблюдательная. Все видела, да поделать ничего не могла. Значит — сама могла себе купить парфэ, да? Понятно. Вся эта история с парфэ — просто чтобы Кенту расшевелить и из дома вытянуть. Чтобы начал братик с людьми общаться. Я гляжу на Хинату другими глазами.

— Хм. Вот оно как. — говорю я и наклоняю голову, признавая человека напротив: — я недооценил тебя, Хината-сама. В твоем маленьком теле содержится сердце льва! Ты как дракон борешься за своего братика! Братик тоже любит тебя!

— Пффхх! — Хината выпучивает глаза и озабоченно смотрит на меня. Нажимает кнопку вызова официанта. Возле нас мгновенно появляется молодой и подтянутый официант, слегка склонившись в полупоклоне.

— У вас есть доктор? — спрашивает Хината и на секунду лицо официанта дрогнуло. Но только на секунду.

— Вам стало плохо? — уточняет официант: — мы можем вызвать скорую и персонал может оказать первую помощь на месте. Я проходил медицинские курсы.

— Нет, не мне. Вот он с ума сошел. — тычет в меня пальцем Хината: — посмотрите на него, на его глупую улыбку.

— На мой взгляд он вполне вменяем и успешен. — мягко отвечает официант: — ведь он пришел с такой красавицей. Женщины умеют выбирать и такая как вы — никогда бы не пришла сюда с идиотом. Возможно, он еще не понимает, как ему повезло.

— О, я понимаю. — киваю я: — поверьте мне. Мне просто невероятно повезло.

— Вот видите. — обращается официант к Хинате: — он все понимает. Что будете заказывать?

— Нам пожалуйста два парфэ… вот этих с клубничкой наверху и чашку молочно-карамельного латте, а я буду зеленый чай. Обычный зеленый чай. — говорю я, пока Хината переваривает случившееся.

— Секундочку. — официант снова исчезает, а Хината прижимает ладони к раскрасневшемуся лицу.

— Он сказал, что я — красавица и женщина! — говорит она с придыханием: — нет, ты слышал?