Сделав эти, не очень понятные мне приготовления, «белые мантии» принялись монтировать на пьедестал и алтарь дополнительные приспособления. По мере их появления стала понятна примерная суть происходящего. На центральный пьедестал водрузили что-то вроде подставки, в которую самый солидный из присутствующих — пышущий надменностью седобородый маг, установил сверкающий гранями кристалл с куриное яйцо размером.

Тем временем на алтарь при помощи имеющихся в камне отверстий смонтировали захваты для рук, ног и головы. На колонну же закрепили что-то вроде колодок, позволяющих надёжно пристегнуть к ней какого-нибудь особо неудачливого индивида.

Слегка прояснившаяся голова как-то неприлично быстро сообразила кого именно.

Закончив с техническими приготовлениями, маги рассосались по своим компаниям-кучкам. Возникла техническая пауза.

В этот момент ожил любящий поболтать Ларс. Находясь ближе всех к пленнице, эстонец произнёс на русском:

— Эй, красавица, а ты не в курсе что здесь происходит-то?

Как оказалось «чёрные» ценили молчание. За попытку поговорить, один из стражников ткнул эстонца латным кулаком в печень. Мигом потеряв краску на своём веснушчатом лице, рыжеволосый Ларс охнул, застонал и повис на удерживающем его кольце.

Француз от столь вопиющего нарушения прав человека принялся довольно громко причитать. И это он зря, так как здесь, походу, не Франция.

Другой стражник, сняв с пояса нечто похожее на полицейскую дубинку, ткнул бедолагу в спину её тупым концом. Ткнул не сильно, однако, глаза француза вмиг остекленели, тело замерло, а причитания прекратились.

Буркнув что-то под нос, наша «соседка» обратилась к сидящему на табурете «капюшону», негромко произнеся что-то на местном языке. В голосе её слышалось недовольство, а то и откровенный наезд. Чуть помолчав, «капюшон» сделал стражникам жест рукой, мол, пусть говорят.

Повернувшись ко мне и пытающемуся прийти в себя Ларсу, женщина полушёпотом произнесла на русском:

— Говорите тихо. «Волчьей страже» пофиг, но, если имперские педики нас услышат, то, как и он, заработаете порцию паралича.

При этом говорила женщина с акцентом, за которым угадывалась то ли немка, то ли шведка.

С трудом выпрямившись, Ларс неразборчиво пробормотал, что всему этому грёбанному фэнтези очень бы не мешало удовлетворить его орально.

— Так какого здесь происходит? — тихо повторил свой вопрос Ларс.

— Для человека, которому осталось жить пятнадцать минут, ты неожиданно любознателен, — вместо разъяснения буркнула пленница.

— Ты ещё скажи, что сама дольше проживёшь, — неожиданно зло парировал эстонец.

— Скорее всего проживу. Я, в отличии от вас, неудачников, запасной вариант, — презрительно бросила она.

— Ну что за злобная баба нам попалась? Никакого толку, один яд, — демонстративно пожаловался мне Ларс.

— Я не злобная, просто ситуация дерьмовая, — примирительно проворчала женщина.

— И всё же мы не откажемся от акта просветительской деятельности, — просительным тоном произнёс Ларс.

— Что-то твои товарищи особого интереса к происходящему не проявляют, — осмотрев меня и обездвиженного француза, опять ушла от темы женщина.

— Они ослеплены красотой твоего лица, особенно левой его частью, — не удержался съязвить Ларс.

— Вы либо очень тупые, либо до тупизны храбрые. Вы вообще осознаете, что вот-вот сдохнете? — скривившись, поинтересовалась пленница.

— Слушай красавица, а у тебя когда в последний раз мужик был? Видать давно, раз ты такая злая… — прошипел Ларс.

— Три дня назад трахалась вон с тем мудилой на стуле, — кивнула женщина на сидящего на табурете «капюшона». — Не могу сказать, что не хотелось, но, как видите, обстоятельства стремительно поменялись. Зато, благодаря моему «жертвенному траху», мы имеем возможность поговорить.

Мне кажется или я слушаю разговор двух больных на голову людей?

Возможно, Ларса от такой откровенности переклинило, а может он просто потерял желание говорить. Приуныв, эстонец замолк и принялся наблюдать за происходящим в зале.

А вообще правда, какие-то мы относительно происходящего спокойные. Вероятно, сказывается ослабляющий препарат и предварительное заключение.

— Как вас зовут? — пытаясь наладить контакт, поинтересовался я.

— Тайра, — коротко ответила женщина.

— Вы попаданка?

— Нас здесь называют иномирцами. Но да, попаданка. Хотя определение дерьмовое, веет от него наивной романтикой.

— Давно вы здесь? В этом мире, в смысле, — задал я следующий вопрос.

— Больше двадцати лет.