– До меня дошли слухи, что ваши парни сваляли дурака… – "Ростовщик" достал из шкатулки сигару.

Курить он бросил давно, но не мог отказать себе в удовольствии просто подержать сигару во рту, чтобы ощутить восхитительный аромат настоящей "гаваны".

– Орешек оказался крепче, чем мы предполагали, – не стал "сдавать" своих подчиненных Беннет.

– И это говорите мне вы, Арч? Нет, по-моему, годы разрядки превратили даже лучших наших людей в желе. Я не прав?

– Да, сэр… – хитроумно вывернулся Арч, не ответив на обидное предположение босса ни положительно, ни отрицательно.

Папаша Шиллинг воткнул в рот свою "гавану" и стал похож на карикатурного английского джентльмена, слоняющегося из комикса в комикс.

– А если поточнее? – не отставал босс Беннета.

– Наша операция так дурно пахнет, что ее запах скоро дойдет до Вестминстерского дворца.

– Не думал, что вы такая неженка, Арч.

– Всего лишь инстинкт самосохранения, сэр.

– И что он вам подсказывает?

– Пока мы досконально не разберемся в окружающей обстановке, переходить к следующей фазе операции нельзя.

– Логично. Но, к сожалению, время не терпит.

– Да, – вынужден был согласиться Беннет. – И мы сами ускорили ход событий.

– Верно. Доди и принцесса теперь неразлейвода. Старый аль-Файед на седьмом небе от счастья, его сынок забыл дорогу ко всем своим любовницам, а Диана перестала на страницах газет обливать помоями принца Чарльза.

– Не совсем…

– Мелкие уколы не в счет. Они всего лишь контрвыпады. Так что все идет по плану, Арч.

– С некоторыми нюансами.

– Касаемо принцессы?

– Там все под контролем. Конечно, насколько это в наших силах. А вот бывшая пассия Доди манекенщица Келли Фишер в ярости.

– У женщин это обычное состояние, повторяющееся регулярно из месяца в месяц, как менструальный цикл.

– Она грозится отомстить.

– И кто-нибудь этому верит?

– Я – да. Оскорбленная в своих лучших чувствах женщина страшнее дракона из рыцарских романов.

– Кроме желания, нужно еще иметь и возможности.

– Сэр, я не думаю, что она не наскребет сотню тысяч фунтов для оплаты киллерам. В наше время убивают и за гораздо меньшую сумму.

– Она взяла на прицел принцессу?

– Увы, нет. В своих несчастьях Келли Фишер всецело обвиняет Доди, наобещавшего ей золотые горы.

– Это скверно… – Папаша Шиллинг нахмурился и раздраженно бросил сигару на стол. – Мы не можем его потерять. Он еще не доиграл свою партию в нашем концерте.

– Но мы просто не в состоянии взять под контроль еще и эту разъяренную фурию. У нас и так не хватает людей.

– Под контроль брать не обязательно. Нужно просто заткнуть ей рот.

– Боюсь, что не получится.

– Для "доверительного" разговора с Келли Фишер мы командируем Эйприл. Надеюсь, они договорятся…

Арч невольно содрогнулся и мысленно перекрестился: "объекты", пообщавшиеся с милашкой Эйприл, были готовы сожрать собственный язык, но не нарушить данное ей обещание. Она имела очень высокий болевой порог – практически не чувствовала боли – и иногда "шутила" с новичками, с хохотом протыкая спицей ладонь своей руки. После такого спектакля желающих попасть к ней в напарники находилось мало.

– Это приказ?

– Да. В детали операции Эйприл не посвящать.

– Будет выполнено, сэр.

– И еще – подсыпьте перца "желтой" прессе. А то, мне кажется, она несколько потеряла интерес к похождениям принцессы Уэльской.

– Извините, сэр, но я не совсем понимаю…

– Пусть черкнут несколько статеек о том, что мать будущего короля не должна вступать в связь с египтянином. Это безнравственно, непатриотично и тому подобное. Подбросьте им что-нибудь солененькое из нашей архивной копилки. Нужно, чтобы не забыли и Доди, в особенности его амурные похождения. И покруче, покруче! Они это умеют.

– Мне кажется, это излишне. Вдруг вспугнем наших голубков и они разлетятся в разные стороны раньше времени?

– Арч, вы забыли прописные истины. Особенно ценно то, что дается тяжким трудом и страданиями. Препятствия еще больше разжигают страсть. Диана утвердится в мысли, что ее выбор соответствует тем задачам, которые она перед собой поставила. Так же как и Мохаммед аль-Файед – любая шумиха в масс-медиа, где упоминается его имя (или имя Доди), ему только на руку. И как продолжение кампании мести правительству за отказ в гражданстве, и как бесплатная дополнительная реклама его бизнеса. Что касается самого Доди аль-Файеда, то обвал страстей в бульварной прессе просто отрежет ему все пути к отступлению.