— Потому что ты меня заинтересовал, — торговец перегнулся через стол. — Стража!

Массивная преграда стола помешала Ладаиму быстро добраться до толстосума. Он едва успел занести клинок, когда цепкие руки вбежавших в комнату солдат схватили его за запястья и с силой ударили о книжный шкаф.

— Натраил, говоришь? — купец подошёл вплотную к пленённому тивалийцу. — Очень приятно, я Касилиам Броспего. А теперь ты мне объяснишь, что тебе от меня надо и где моя дочь.

«У Астары буйный нрав, как и у людей, что живут на её берегах. Мне страшно представить, что бы сталось, получи они те же возможности, что горожане Басселя». Альтун Десять Дорог, «Путешествие из Летары в Нодемар».

Касилиам Броспего закрыл дверь на засов и велел паре каменнолицых наёмников загородить её широкими плечами. Купец заложил руки за спину и неспешно подошёл к Ладаиму. Крысолова намертво обтянули тугими верёвками, предварительно усадив на жёсткий стул с вычурной резьбой. Его кинжал один из наёмников заботливо положил на письменный стол.

— Итак, — деловито начал Броспего. — Где моя дочь?

— Не могу знать, — Ладаим глупо улыбнулся.

— Хватит юлить, — торгаш наклонился и его круглое лицо оказалось прямо перед глазами Крысолова. — Ты уже попался, терять тебе нечего. Вчера моя дочь ушла погулять с каким-то красавчиком, но так и не вернулась домой. И тут ко мне вваливаешься ты, нагло врёшь и прикидываешься дурачком?

— И вы думаете, что я тот красавчик? Польщён, господин Броспего.

— Не стоит, — Касилиам отошёл на пару шагов. — Красавчиком тебя назвала служанка, последний мужик которой умер ещё на войне с островом Наартум. Как по мне, ты обычная чернь, которая разинула рот на кусок, который никогда не проглотит.

— Вы меня с кем-то путаете.

— Да ну? И дочь мою не знаешь? Обознался я, так? — Броспего обхватил своё левое запястье.

— Так, господин.

— Тогда помогу тебе вспомнить, как всё было.

Касилиам в несколько шагов пересёк кабинет и схватил лежащий на столе кинжал Лиса. Ладаим вздрогнул, когда столь родной клинок оказался у его шеи.

— Ты совратил мою дочь. Выкрал её, пока я был занят делами. Утащил в свою конуру. Припёрся ко мне и наврал, что торгуешь оливками из земли Бартеш. Я в Тивалии не бывал, и то знаю, что нет в Бартеше оливок и никогда не было! Вспоминаешь? Вспоминаешь, сука?

— Вспомнил, — признал Ладаим, покорно опустив голову. — Про оливки. Тут виноват, признаю, а дочь вашу всё-таки не трогал.

Броспего грязно выругался и вонзил кинжал в свой дорогущий стол по самую середину лезвия. Даже непрошибаемые наёмники переглянулись и настороженно ждали его следующего действия.

— Так чего же ты ко мне тогда припёрся? — Касилиам присел на корточки и уставился прямо в глаза Ладаима. — Выкуп просить? Так проси. Говори, сколько хочешь, а я дам вдвое больше. На дочь я не поскуплюсь, понял? Все корабли продам, а её верну. Так сколько тебе надо? Отвечай!

— Заманчиво это всё, — промолвил Ладаим, тщетно пытаясь ослабить верёвки. — Даже жаль, что дочери вашей у меня нет.

— Что же такое? — Броспего всплеснул короткими руками и расстегнул дублет на груди. Пот катился по его дрожащему подбородку. — Не хочешь со мной говорить?

— Да вы явно не в себе, господин. Вам бы отвара покрепче, да выслушать меня по-человечески.

— Будет тебе отвар, гнида. Не хочешь со мной говорить, поговоришь с моим сыном. Он не заметил, как Лейна ушла вчера, и теперь рвёт и мечет. Хочет, говорит, освежевать мразь, что позарилась на сестру. Позвать? Он недалеко.

— Обойдёмся без насилия.

— А это мне решать.

С резвостью, достойной бравого солдата, Броспего вскочил на ноги. Ладаим едва успел заметить, как вздымается тяжёлый кулак с парой золотых перстней, и острая боль пронзила его скулу. Он уже чувствовал, как наливается добротный синяк под левым глазом. Наёмники рванулись было на помощь, но купец жестом остановил их. Одной рукой он ухватил Ладаима за горло, а второй потянулся к застрявшему в столе кинжалу.

— Припоминаешь теперь? — прошипел Броспего. — Говори теперь, пока я тебе глаз не вырезал.

— Не трогал я вашу дочь.

— Подождите за дверью, — Касилиам на мгновение повернулся к своей страже и что-то прокричал на странном, шипящем языке.

Наёмники лишь удивлённо отвесили губы и покинули кабинет. Броспего вновь запер дверь и протёр лоб шёлковым платком.

— Давай начистоту, — его тон вдруг стал гораздо спокойнее. — Кто ты такой? Вижу, что тивалиец или марабатец. Но явно не торговец, раз про оливки не знал. Наёмник? Бронзовый Змей? Хотя нет, говор не из тех мест. Живёшь, значит, где-то здесь. Подожди-ка. Всё-таки — Лис?