Когда отец застал незваного ухажёра в своём поместье, то повелел жестоко его наказать. Беднягу истязали розгами, вырвали ему все зубы и повесили на древнем дубе на берегу. После расправы дерево вдруг скинуло всю листву посреди лета, а к середине зимы весь род Яголлов вымер, не оставив наследников. Легенда гласит, что наглый ухажёр оказался беглым магом из Алледана и чарами влюбил в себя несостоявшуюся супругу Содагара. Перед смертью он проклял всех Яголлов вместе с их землёй, а его истерзанный беззубый дух до сих пор бродит по опустевшему поместью.

Семнадцать лет назад Варион поддался уговорам остальных мальчишек из Яблонь и вместе с ними отправился в заброшенную усадьбу. Беззубого Висельника они так и не нашли, но проклятый дуб ещё долго являлся ему в страшных снах. Со временем пугающее мёртвое дерево позабылось, но теперь Химера вновь вспомнил изгибы скрюченных ветвей и ствол такой толщины, что обхватить его едва ли смогли бы даже двое взрослых мужчин.

Лис миновал городскую стену и шагал по пустому тракту. Если бы он не сходил с этой дороги, то через несколько дней вышел бы к Баланошу на берегу одноимённого озера, а затем — и к Трисфолду, что обхватил собой узкую гавань на северном побережье Большой Земли. По сути, это был главный тракт всей Летары. К югу от Басселя, за Астарой и стенами замка, он продолжался. Дорога там виляла меж болот и лесов до самого верховья Сальмены, где сходились границы трёх государств: Летары, Мерании и Анорского царства. В тех краях Химера тоже бывал лишь мысленно, когда изучал тканую карту королевства в покоях Мирфии.

Солнце уже выглянуло в просвет меж серых облаков, и Варион сошёл с тракта. О том, что здесь когда-то проходила дорога, напоминали лишь высаженные по обе её стороны вязы. Химера продирался сквозь заросли чертополоха и крапивы, но толстые поножи хорошо защищали его от колючих растений.

Два этажа белокаменного поместья с широкими окнами и запущенным садом уже вырастали перед Лисом. Идти последние десятки саженей до ржавой ограды было легче: здесь давно выкосили всю траву и засыпали землю каменной крошкой, что, вероятно, осталась после строительства усадьбы. В последние годы Химера слышал разговоры о том, что герцог пытался пристроить этот клочок прибрежной земли, но ни один вельможа не решался заняться возрождением былой красоты поместья. Проклятий боялись даже знатные бассельцы.

Химера брёл вдоль ограды Яголла и не спускал прищуренных глаз с мёртвого главного здания. Постройки поменьше были деревянными, и лишь их гниющие остовы украшали разросшийся без хозяев сад. Всего два десятка лет отвоевали у богатого рода всё, что не было сделано из камня.

Уже на углу земли Яголлов, почти под дубом Беззубого Висельника, Варион забрался на высокий камень и следил за поместьем. В десятке саженей от него берег спускался на три человеческих роста к Сальмене. Шёпот воды, набегавшей на илистый берег, успокаивал многих, но не Химеру. Он лишь скрежетал зубами и думал о том, сколько времени теряет в ожидании.

Она была там, в потускневших от запустения стенах. Та, что толкнула его жизнь в пропасть, сама того не зная. Очередная девчонка, обещанная сыну герцога, сидела в заточении в поместье Яголл, как и двадцать лет назад. Вот только, как и учили в Приюте, Химера не верил в проклятия и не собирался становиться компаньоном Беззубого Висельника.

— Сука, тварь, падла, — прорычал Варион.

Он вновь видел перед собой самодовольное лицо чародея, что так бесцеремонно обживался в заброшенной усадьбе, пил вино и насмехался над Лисом. Какая-то сотня саженей оставалась между ними, и на этот раз Химера был готов к встрече. Убедившись, что меч легко выйдет из ножен, когда будет необходимо, Лис сошёл с валуна.

Перебираясь через ограду в тени не стриженного двадцать лет вяза, он вслушивался в шелест ветра и волн, в крики чаек. Химера надеялся, что Касилиам возьмёт всех лошадей Купеческого подворья и быстро нагонит пешего лиса, что вот-вот раздастся топот дюжин копыт.

Нет. Ни Броспего, ни его шаадамарской ватаги слышно не было. Быть может, Ладаим так и не смог — или не захотел — добраться до Подворья. Или купец не поверил тивалийцу. Химера и сам до последнего сомневался, что найдёт Лейну в усадьбе. Он знал лишь, что чародей, укравший его добычу, здесь. Был днём ранее.

Желание покончить со всеми сомнениями пересилило всякие остатки терпения. Варион пробирался сквозь поросли шиповника и высохшие розарии, всё ближе оказываясь к заветному зданию. Он знал, что не ошибся, даже распознал окно, у которого чародей попивал вино в видении. Лис не собирался стучать в парадную дверь и вместо этого заходил с торца усадьбы, где обычно размещались входы для прислуги.

Химера был уже в паре десятков шагов от стен, когда сзади послышались шаги. Он развернулся на носке и взялся за меч. Из-за наполовину высохшей яблони появился солдат. Он что-то мурлыкал себе под перебитый нос и затягивал завязки на штанах. Лицо солдата было знакомым, и впечатление стало лишь сильнее, когда их взгляды пересеклись.

— Твою мать! — стражник поместья дёрнулся и не сразу нащупал меч. — Ё-моё, ты откуда вылез? Пошёл отлить, никого не видел, а ты уже тут. Подожди-ка, я тебя знаю!

Химера оглядел его стёганку без каких-либо знаков различия, короткий меч с изогнутой гардой и плоское обветренное лицо. Такой силуэт он уже видел в ту ночь, когда вёз труп в Мухоловку.

— Ты же от Броспего, да? — солдат Кранца отпустил меч, и тот скользнул обратно в ножны. — Ты куда тогда подевался? Господин Родейн выкупил нас из тюрьмы, а тебя мы там не видели.