— Ну и пожалуйста, — Нималия намёк поняла и осталась недовольна. Секреты она любила, но лишь те, которые знала сама. — Я буду у колодца.

Варион дождался, пока девушка отойдёт и отозвал Сеймора в сторону.

— Нет, я серьёзно, откуда ты опять взялся? — продолжил Химера. — Тебя Гадюка за мной следить заставила?

— Выдохни и успокойся, — Живодёр, казалось, смутился. — Я видел, как вы из «Морды» вышли с вёдрами и понял, где ждать. Налегке-то быстрее идти.

— И чего ты хотел? Если что, я в Приюте позавчера отмечался.

— Мне побоку, если честно, когда ты там отмечался. Я по другому поводу, — Сеймор перешёл на зловещий шёпот. — Кажется, у нас проблемы. В смысле, у всего Приюта. Знаешь Налима?

Химера кивнул. Налим был чуть старше, чем он сам, но они пересеклись ещё в первые годы в Приюте. Со временем их пути, конечно, разошлись: последний раз они выпили по кружке пива ещё весной, и с тех пор виделись лишь мельком.

— Я вчера должен был с ним встретиться, а нашёл уже мертвым, — выдал Живодёр с грустным видом. — Он съел русалочий порошок.

Этот сильнейший яд получался из перемолотой чешуи опасной рыбы, живущей в южных морях, и в большой дозе мог быстро убить даже крепкого взрослого человека. От малого количества умереть могли только дети и больные, а сам порошок со временем терял убийственные свойства, так что Лисы держали дорогой яд только для двух случаев: выполнить крупный заказ и отбить все затраты или же оборвать собственную жизнь после провала.

— То есть он попался на задании? — заключил Химера. — Очень жаль.

— Нет, я не об этом, — Сеймор казался испуганным. — Он был в своей комнате в «Синице». Я его нашёл прямо в кровати. С чего бы ему глотать порошок у себя дома, не на заказе?

— Зачем мне всё это знать? Я должен посочувствовать или порадоваться?

— Слушай, мы с тобой не то чтобы дружим, но мне всегда нравился твой смелый взгляд на всё, что творится в Приюте, — казалось, говорить ещё тише было невозможно, но Живодёр сумел. — Я виделся с нашими после смерти Налима. Хотел предупредить, что это не просто так.

— Ты чего несёшь? Кто-то убил его? Наверняка он с кем-то поругался из-за девки или задолжал денег, а Приют тут ни при чём.

— Ещё как при чём! Мы с ним потому и виделись, что дней за десять до смерти он мне пожаловался, будто за ним следят какие-то люди в таверне. После этого я стал замечать, что и за мной бывает хвост. Я сказал Коршуну и Гадюке, что кто-то, возможно, пасёт нас и первым им попался Налим. Знаешь, что мне сказали?

— Сидеть на жопе ровно?

— Слово-в-слово. С кем ни пытался обсудить, все говорят, мол, не лезь к господам, не твоё дело, им виднее… Задрали!

— И всё же, — Химера говорил уже мягче. — Ты меня искал не для того, чтобы я покивал и сказал, какие гадины у нас в Приюте?

— Помоги мне, — Сеймор положил руку на грудь Вариона. — Вдруг следующими будем мы? Мне и идти-то не к кому, кроме тебя. Сойку перевели, Крысолов испугается, а Медведь, Костолом или Чайка в жопы дуют распорядителям и сдадут меня тут же! Больше-то я мало кого знаю теперь.

— Я подумаю, — соглашаться Химера не собирался и надеялся, что Живодёр сам обо всём забудет. — А сейчас меня ждёт подруга.

— Если что, я вечером буду в «Морде»! — донеслось в спину.

«А у меня и выбора нет, где быть», — ответил про себя Варион.

Нималия поставила вёдра и копала снег сапогами. Она всем видом показывала, как устала ждать, но на Химеру не сорвалась.

— Ой, а я уже про тебя забыла, — девушка скорчила веснушчатое лицо в наигранной ухмылке. — Давай набирать воду, пока и здесь собака не сдохла.

Варион тащил два заполненных ведра, а ещё одно, поменьше, досталось Нималии. Тяжесть колодезной воды, казалось, повисла не только на руках, но и на мыслях Химеры. Запорошенный город впервые за двадцать семь лет казался ему чужим. Настоятель предал его, Гадюка отвернулась после малейшей ошибки, а теперь и Живодёр подбросил дров в огонь его сомнений.

Мирфия издевалась над Варионом. Он продолжал отмечаться каждые три дня, но всякий раз получал очередное нравоучение и рассказы об особом плане Настоятеля. Даже после того, как Химера разоблачил господина Лисьего Приюта и поссорил его с семьёй Броспего, его кормили всё той же кислой кашей из обещаний.

С каждым холодным днём он всё меньше ощущал себя Лисом. Скорее, он становился нахлебником в доме Бертольда, ничем не лучше узколобых землепашцев из Застенья или беглых насильников в гарнизоне Бора.

Уже во внутреннем дворе «Пёсьей Морды» Варион выпустил вёдра из затёкших рук, расплескав колодезную воду. Нималия обернулась с удивлённым видом, а Химера бросился к ней и заключил в объятиях её безразмерный тулуп.

— Ты чего? — удивление в голосе девушки перемешалось с лёгким испугом. Она осторожно положила ладони на спину Лиса. — Варион, всё нормально?