«Вот ужас-то!»

Но, если у нее и были сомнения в правдивости, полученной сверхчувственно информации, то в следующее мгновение она получила ясное подтверждение тому, что с момента проведения ритуала прошло совсем немало времени. Она одновременно ощутила, что ей срочно нужно на горшок, но пить ей при этом хотелось чуть ли не больше, чем писать. Уборная все-таки оказалась в приоритете, - с мочевым пузырем, как известно, шутки плохи, - но зато, едва покинув пределы хорошо оборудованного ватерклозета, Габи опрометью бросилась к кувшину с лимонной водой и пила из него до тех пор, пока не опорожнила до дна.

Отдышавшись, она поискала глазами, чего бы еще выпить, - сейчас она была согласна даже на вино, - или, на худой конец, съесть, но, ничего не найдя, отправилась в ванную комнату мыться и приводить себя в порядок. Душ ее взбодрил, а зубной порошок заставил почувствовать себя почти счастливой, но при этом зверски голодной. Поэтому она скоренько заплела косу, оделась и отправилась искать кухню. Есть хотелось так, что от голода крутило живот. Однако искать кухню или буфетную оказалось не обязательно, поскольку уже в коридоре, в который выходила дверь ее комнаты, Габи перехватил один из дворцовых слуг, - а их здесь было немало, - и препроводил в трапезную или, лучше сказать, в старинный обеденный зал, где, сидя за длинным столом, предназначенным, как минимум, для двух дюжин едоков, Трис как раз приступил к позднему обеду.

Габи вежливо поздоровалась и, дождавшись приглашения присоединяться, села на указанное ей жестом место – отчего-то в торце стола прямо напротив Триса, - и позволила слуге предложить ей первое блюдо. Пока ели, тан Мишильер ни о чем ее не расспрашивал и ничего не рассказывал сам, отделываясь короткими репликами ни о чем. Обед однако затянулся: консоме[2], тушеная телятина с отварным рисом и печеным картофелем, паровая форель, ветчина под соусом муссо[3] и многое другое, что мучимая лютым голодом Габи буквально сметала со стола. Разговор по существу начался только тогда, когда подали десерт: шоколадный торт со взбитыми сливками, фисташковое мороженое и фрукты.

– Что там произошло? – спросила Габи, расправившись с первым кусочком божественно вкусного торта.

– Хороший вопрос, Габи, - кивнул Трис, - как раз хотел вас об этом спросить. Что там произошло?

«Спросить меня? – удивилась Габи. – Но я… я…»

– Я ничего не помню, - соврала она, решив не рассказывать о том, что произошло между нею и Источником. – Но я так понимаю, все прошло успешно, поскольку я уже не девушка. Ведь так?

– Так, - согласился Трис, наблюдая за тем, как она уплетает торт.
– Однако фактически соития не произошло. Во всяком случае, между мной и вами ничего такого не было.

– То есть вы меня не того?.. – Сделала она круглые глаза, одновременно поражаясь собственной наглости.

Она-то знала, кто ее «того», но рассказывать об этом очень личном опыте неожиданно не захотела.

– Я нет, - отвечая на ее вопрос, покачал головой Трис, - но кто-то другой - несомненно. Потому что вы, Габи, в анатомическом смысле, и в самом деле, больше не девушка. То есть, то, что с вами случилось, являлось отнюдь не метафизическим актом дефлорации, а самым что ни на есть физически-материальным. У вас, простите за подробности, даже кровь по бедру текла. Ну, и все прочее, что положено. Но вот чужого семени в вас не было. На вас, впрочем, тоже.

«Но что-то же Источник в меня излил?» - Задумалась Габи, представлявшая себе в общих чертах процесс соития, как с женской, так и с мужской точек зрения.

– Сам я в это время находился не в себе, - продолжил Трис свой рассказ, - и о том, что произошло, могу только догадываться. Вы встретились с кем-то из великих или малых богов?

«Из богов? Возможно, но не обязательно…»

– Я не помню, - с притворным сожалением покачала она головой. Что-что, а претворяться она умела. Жизнь научила.

– А что помните? – чуть прищурился Тристан Мишильер.

– Помню, как легла на стол… И вы, Трис, по-моему, тоже. Затем вы, кажется, приподнялись надо мной и посмотрели мне в глаза. Я еще подумала, кажется, надо ли мне самой раздвигать ноги или это сделаете вы… И все, собственно.

– Что значит, все?

– Больше я ничего не знаю, - Габи решила стоять на своем. Не помнит, значит так оно и есть.

– А вы, Трис? Что помните вы? – решила она сменить тему.

– Сказать по правде, я не понял, что там произошло, - Трис взял хрустальный бокал с вином и сделал большой глоток, словно его мучила жажда, но, может быть, все так и обстояло.

– Все пошло не по плану, - признался он через мгновение. – Я, словно бы, потерял сознание или упал в обморок… Показалось, всего лишь на мгновение, но внутренние часы утверждают, что это не так. Семнадцать минут, Габи. Чуть больше, чем четверть часа, вот сколько я отсутствовал, но, куда подевалось это время, и что происходило, пока я оставался без сознания, мне неведомо.

Трис допил вино и снова наполнил свой бокал. Сам, не прибегая к помощи слуг.

– Когда я очнулся, пещеру заливал золотой свет, и она вся была пронизана токами мощнейшей магии. Означать это могло только одно – Источник проснулся. Но, как это произошло и когда, я не знаю. Вы, Габи, лежали без сознания, но… Я могу сказать определенно, эти семнадцать минут решили все. Мир изменился, и вы изменились вместе с ним. Вот все, что я знаю.