Наши глаза встретились, когда он понял, что я сделал, и мы оба нахмурились.

В дверь постучали, и Данте двинулся, чтобы открыть.

— О, привет, — радостно сказала Элис, когда он открыл дверь, и у меня свело живот, когда она вошла в комнату. Данте обнял ее, и она заметила меня через его плечо, ее губы разошлись в идеальной улыбке.

— Габриэль, — вздохнула она, высвобождаясь из объятий Данте и спеша ко мне.

Инстинктивно я шагнул вперед, затем поднял руку и провел ею по волосам, останавливая себя. Серебряные кольца вокруг ее глаз сверкали, как лунный свет, и мое сердце болезненно сжалось.

Я опустил взгляд, повернулся к Юджину и увидел, что он грызет один из носков, которые он прятал. Он пытался скрыть то, что делал, но недостаточно быстро.

— Как прошло твое лето? — спросила Элис, в ее голосе прозвучала нотка беспокойства.

Я прочистил горло и пожал плечами в ответ.

— Все распаковано, маленький монстр. Тебя уже заселили, — ярко сказал Леон, заходя в комнату с золотистыми волосами, убранными в узел, и мускулами, напряженными под футболкой «Аврора Питбол». Ревность заколотилась в моем сердце, когда он игриво ударил Данте по бицепсу, а затем опустил руку на плечи Элис.

— Привет, чувак, — сказал он мне с лучезарной улыбкой. — Вы, ребята, хотите потусоваться? Мы с Элис как раз собирались…

— Нет, — сразу же сказал я, отодвигаясь к окну, когда моя грудь сжалась.

— Это мои гребаные носки? — голос Данте последовал за мной, когда я вылез наружу.

Я расправил крылья и взлетел, поднимаясь на вершину здания и приземлился рядом со своей палаткой.

Элис промелькнула передо мной, и мои легкие перестали работать.

— Элис… — я вздохнул, когда она поймала мою руку, в ее глазах блестели слезы. Моя память не оправдывала ее. Она сияла как самая прекрасная звезда зодиака; если бы я был ее парой, мне бы никогда больше не пришлось смотреть на небо.

— Поговори со мной, — умоляла она. — Я не хочу терять тебя, Габриэль. Я не просила об этом у звезд.

— Это дар, — тяжело произнес я, стараясь не обращать внимания на то, как моя душа жаждет ее. Я хотел притянуть ее в свои объятия и целовать до тех пор, пока не перестану дышать. Но она не была моей. Я никогда больше не смогу претендовать на нее. — Я рад за тебя, — сказал я, что не было полной неправдой. Я мог бы обижаться на звезды за сделанный ими выбор, но найти свою Элизианскую Пару — это самый божественный дар, который только может быть дарован человеку. Теперь у нее была единственная настоящая любовь, кто-то, кто всегда будет заботиться и защищать ее. И это было то, на что я не мог обижаться. Она заслуживала счастья больше, чем кто-либо из моих знакомых.

Слезы покатились из ее глаз, и я протянул руку, не в силах удержаться, чтобы не смахнуть их. — Не плачь.

— Я не хочу потерять тебя, — задыхалась она. — Но я уже вижу, как ты отстраняешься. Ты не отвечаешь на мои звонки, на мои сообщения. Я так по тебе скучала. Хотя бы скажи мне, что мы можем быть друзьями.

Мой нос сморщился при этом слове, и я сделал размеренный шаг от нее, качая головой. — Я не могу. Прости. Я не злюсь ни на тебя, ни на Леона, но я не могу сейчас находиться рядом с тобой.

— Ты мне нужен, — настаивала она. — Не делай этого.

— Все уже сделано, — я пронесся мимо нее в свою палатку и заблокировал вход, когда она попыталась последовать за мной.

— Пожалуйста, — вздохнула она, и мне было больно видеть ее такой.

Я хотел уступить и заставить ее снова улыбнуться. Я так нуждался в этом в этот момент, но для себя я должен был порвать с этим, иначе это убьет меня.

— Мне просто… нужно время, — сказал я, в этих словах звучало смутное обещание, что, возможно, однажды мы сможем стать кем-то. Но в глубине души я знал, что не смогу дружить с Элис Каллисто. Она всегда будет значить для меня слишком много, мое сердце всегда будет биться в яростном и голодном ритме по ней, даже если пройдет целая вечность, прежде чем я увижу ее снова.

Она кивнула, отступая назад, слезы тихо катились по ее щекам.

Я отвернулся, и тут же почувствовал, что она ушла. Мое сердце разорвалось на две части, когда я бросил сумку и уставился на маленькое пространство, которое я назвал своим собственным в кампусе. Место, которое напоминало мне об Элис. О девушке, которой никогда не суждено было стать моей. 

Я лежала в своей новой комнате, которая была старой комнатой Леона, на новой двуспальной кровати, которая была установлена вместо старых коек, и моя голова лежала на мускулистой груди моего Льва.

Я плохо спала, я вообще почти не спала. Я просто лежала здесь, смотрела в потолок и пыталась найти утешение в крепких руках мужчины, который держал меня рядом.

Когда нам сообщили о распределении комнат на этот год, я удивилась, узнав, что меня перевели. Но оказалось, что Грейшайн был проинформирован о нашем статусе Элизианской Пары и предусмотрел для нас особые условия. Самым очевидным из них было это личное пространство для нас двоих наедине. Очевидно, правило «никакого секса в кампусе» вычёркивается, когда звезды ставят тебя в пару с твоей единственной настоящей любовью. Не то чтобы это правило когда-либо соблюдалось.