Переехав в другой город, я навещала маму три раза в год. Зато каждый день мы разговаривали по телефону и, если я пропускала ежедневный звонок, то мне сразу, прилетал «подзатыльник» в виде маминого обвинительного звонка и печального рассказа про «других хороших детей, не забывающих про своих матерей». Я боялась этих монологов и старалась звонить каждое утро. Сегодня я звонила точно. Утром мы спокойно поговорили. Что случилось?

Трубку взяла с опаской, сразу услышала мамины рыдания.

– Мама, успокойся! Что случилось? – сразу стали возникать разные ужасные картины: может, что, с сестрой или братом? Наконец мама проговорила: Меня Райка обокрала! Она сняла с моего счета, все деньги! Ну, я ей устрою, гадине !. Звучало угрожающе. Я оцепенела и не могла сразу осмыслить, о чем она говорит.

Раиса, моя сводная младшая сестра, вступив в свое сорокалетие, уже дважды, стала бабушкой. Она жила в пригороде Сиверска, в деревне Жезлово, в неказистом деревянном доме, оставшемся в наследство от свекрова, отца мужа. Ее дочка с гордым именем, Аделаида в шестнадцать лет родила ей первого внука Витеньку, а через год внучку Танечку. Причем, мужа у Адочки ни разу не было.

С ее слов оба ребенка были от одного деревенского паренька Коляна Дремова, которого Ада мечтала взять в мужья, а тот отчаянно, сопротивлялся. Поскольку внешность у детей была совершенно разной, то у всех родных возникали сомнения относительно, количества отцов. Но и этого отца, Коляна, практически никто не видел, поэтому поверили Адочке на слово.

В деревне, упорно ходили слухи, что у Коляна был старший сводный брат Тимоха, который имел непосредственное отношение к первому ребенку Ады. Уж больно, крепенький крупный Витя смахивал на Тимоху узким разрезом глаз и повадками. Но Тимоха неожиданно уехал из деревни и слухи затихли. Вторая дочка Ады – Танечка была маленькой, худощавой и лицом – копия Коляна.

Дремовы считались неблагополучной семьей и не торопились признавать внуков.

– Эдак, вся деревня ко мне попрет за алиментами! Колька-то обрюхатил половину Жезловки! И чего они к нему льнут, сама не знаю! – возмущалась Елена Степановна Дремова, мать Коляна в разговоре с соседями. Сама Елена, к слову сказать, толком не знала от кого родила двух таких непохожих сыновей. Законного мужа у нее никогда не было.

Небольшого роста, черноволосый Колян красотой действительно не отличался. Маленькие черные глазки, худые длинные руки ниже пояса, узкие плечики. На образ «коварного соблазнителя» Колян точно, не тянул. Однако население деревни Жезловки пополнялось чернявыми «Колянчиками», систематически и неуклонно. К моменту рождения второй дочки Танечки, Ада узнала про страстный роман Коляна и Гальки Колюжной с соседней улицы.

Галька ходила, на шестом месяце беременности, а Колян срочно оформлялся в ряды российской армии. Это было единственное место, где парню можно было передохнуть от чрезмерного женского внимания. По крайней мере, военком обещал ему это с гарантией на год. К тому же Аделаида считалась официально матерью – одиночкой и выяснять отцовство было бессмысленно. Тем более, выгоднее было получать пособие на детей, будучи матерью – одиночкой, чем требовать алименты с потенциальных неработающих отцов.

Сестра Раиса как-то покорно приняла на себя роль бабушки и стала с упоением нянчиться с внуками. Материальное положение Раисиной семьи было, мягко выражаясь, очень нестабильным. Ее муж Родион был пьющим человеком. На одной работе, он мог продержаться не более двух недель, обычно до первого аванса или получки. Если сестре не удавалось перехватить мужа у проходной завода или на выходе из подсобки, то Родион уходил в запой на несколько дней и мог сам прийти домой, но уже без шапки и ботинок.

Бывало , его приносили приятели-собутыльники, под двери подъезда, звонили сестре, по домофону и стремительно убегали. Когда Раиса заводила пьяного в стельку супруга в квартиру, то при нем уже ничего не было, включая и мобильный телефон. Наутро Родион просыпался с головной болью, но виноватым себя ни в чем ни считал. Напротив, он ныл, стонал и жаловался на боли в животе. После чего включал телевизор и плотно ложился на диван. Видимо, с детства ему не внушили мужскую программу: обеспечить семью.

Через неделю признаки недомогания Родиона, как правило, проходили и он снова шел куда-нибудь « подкалымить». Поскольку он был неплохим плиточником, то его охотно брали на недельку-другую, абсолютно не возлагая на него длительно текущих обязательств. С первых же денег франтоватый Родион покупал себе новенький телефон и сим-карту, ботинки и шапку. Если и после этих покупок, у него еще, оставались деньги, то он покупал пиво и сигареты.

Купить молочную смесь для своих внуков он не успевал, кончались деньги. Виной всему конечно были жадные работодатели, которых он щедро поливал проклятиями за вечерним пивом. Таким образом, семья в пять человек, существовала на детское пособие и пенсию по инвалидности, которую Раисе начисляли в связи с перенесенным в молодости, онкологическим заболеванием. Моя мама, несмотря на свой сложный характер, помогала своей младшей дочери, отдавая ей часть пенсии ежемесячно. Раиса принимала мамины деньги сначала с большой благодарностью, позже – со спокойной совестью, рассуждая, что она не зря стирает и моет материнскую квартиру. А еще позже стала брать деньги матери ,как должное и свое законное.

Если мать на свою пенсию делала подарки мне или моему брату, то Раиса очень обижалась на мать. Считала, что мать отобрала деньги, принадлежащие Раисиной семье. Чтобы мама не успела потратить свою пенсию, в день получения денег к маме обычно, прибегает внучка Адочка. Чтобы со слезами на глазах рассказать, что вот сейчас она пришла с непокрытой головой , несмотря на пронизывающий ветер ,а все потому, что нет денег на шапку, да что, шапка, когда дети кричат от голода, а смеси молочные давно закончились и семья доедает последние макароны. При этом Адочка называет маму «любимой бабулечкой» и жалостливо смотрит на нее.