При появлении Хранительницы всё стихло.

— Здравствуй, Кларисса, — сказал Умнейщий. — Давно мы с тобой не виделись.

По данному Хранительницей знаку вокруг нее, Умнейшего и Леона образовалось пустое пространство радиусом в три десятка шагов. Горожане волной подались назад, гася вздохи разочарования. Хранительнице, и только ей, решать, какое знание тайное, а какое — обыденное и обсуждаемое.

— Здравствуй и ты, Зигмунд. Не виделись давно, это верно. Что до меня, то я бы предпочла никогда больше тебя не видеть Да и ты, я думаю, тоже. Наверное, у тебя была веская причина явиться сюда. Что за человека ты привел с собой?

Леон смущенно переминался с ноги на ногу.

— Это тот самый охотник, который убил детеныша Железного Зверя. Думаю, о подробностях тебе уже известно.

Хранительница слегка наклонила голову.

— Известно. Я спрашиваю тебя, Зигмунд, зачем ты привел с собой этого молодого охотника?

— Что с того, что привел? — забормотал Умнейший. — Правильно сделал, что привел. Стреляли многие, а попал в цель он один.

— Раз он такой меткий стрелок, ему лучше находиться в своей деревне.

Умнейший энергично затряс головой.

— Как я только что услышал, в этих краях сожжено уже два селения…

— Три, — бесстрастно поправила Хранительница. — Эйя, Мирта и Кифа. Эстафета работает исправно. Шептуны шепчут, гонцы бегают, почтовые летяги летают, Простор стоит.

— А деревни горят, — съязвил Умнейший. — Какая следующая? Может быть, твоя родная деревня, Кларисса? Прости старика, но я не верю, что тебе не хочется помешать ее сожжению. Мне просто любопытно, как ты собираешься это осуществить.

— Нимб решает, радость послать в Простор или горе. Я не была бы Хранительницей, если бы заботилась только об одной деревне в ущерб остальным. Но я не верю ушам… ты собираешься предложить мне помощь?

— Неужели ты в этом сомневаешься?

— Значит, ты привел сюда этого юнца для того, чтобы он научил наших охотников убивать детенышей Железных Зверей?

— Вот именно.

Казалось невозможным, чтобы каменное лицо Хранительницы ожило хотя бы на мгновение. Но все же брови ее изломились, и, наметив саркастическую усмешку, чуть покривились бескровные губы.

— Даже когда ты не лгал, ты никогда не говорил всей правды, Зигмунд. Теперь тебе могут поверить только такие несмышленыши, как этот… — Хранительница кивком указала на Леона. — Тебе от меня что-то понадобилось, ты это знаешь, и я это знаю. Так понадобилось, что ты явился сюда сам и даже, как я замечаю, готов унизиться, чтобы получить желаемое. Лучше уж тебе сразу сказать, чего просишь.

— И ты дашь? — живо спросил Умнейший.

— Откуда я знаю? Нимб знает, а я только старая и никому не нужная женщина. Может быть, и дам, чтобы ты поскорее ушел. Проси.

— Столица, — проронил Умнейший. Хранительница хрипло рассмеялась.

— И только? Указать путь в Столицу — и все? Странно, что ты не спросил пути на Великий Нимб.

— Пожалуйста, — попросил Умнейший.

— Посмотри на своего юнца, — сказала Хранительница. — Он не верит своим ушам. А я верю, потому что хорошо знаю, на что ты способен. Тайные знания касаются только Хранительниц, и даже среди них эта тайна доверена не всем, а ты всего лишь бродяга, медленно выживающий из ума. Я говорю тебе: нет, Зигмунд. Нет, нет и нет!

— Не забывай, кто тебе помог стать Хранительницей…

— Пустое… Ты даже не спросил меня тогда, хочу ли я этого. Просто откупился. Впрочем, это дело давнее, а я могу только то, что могу. Нет, Зигмунд. Уходи.

Леон стоял с разинутым ртом, боясь пропустить хотя бы слово, и не удивлялся лишь потому, что слишком отупел, чтобы удивляться. Путь в Столицу? Хранительница права: лучше уж сразу на Великий Нимб или еще дальше. Столица — это запретное. Любой ребенок знает окончание Были о Сошествии: есть на Просторе такое место, где после давних войн хранится неживое Зло, которое убивает, и люди ушли оттуда навсегда, забыв дорогу назад. Вполне вероятно — легенда, а насчет того, что среди неживого до срока покоится непобедимый меч Синклиналь — сказка наверняка. Неизвестно, существует ли Столица вообще, а если существует, то живет ли там кто-нибудь. Да и кто захочет там жить? Никто не знает пути в Столицу, и не нужно его знать. Нет таких слов, чтобы заставили Хранительниц выдать тайное знание, а Умнейший отчего-то надеется… Страшное дело задумал: отбиться от Железного Зверя древним Злом. Хитрит он сейчас или ломится напрямик?

— А тебе идет быть непреклонной, — заметил Умнейший. — Знаешь, когда-то я очень жалел, что ты не мужчина, — вдвоем с тобой мы бы горы свернули. Я и сейчас жалею.

— Тогда бы ты пришел сразу ко мне? — спросила Хранительница, скользнув безразличным взглядом по Леону. — И один?

— Допустим.

— Каждый раз, когда ты приходил, ты всегда приносил только несчастье. И давным-давно, когда ты еще не знал обычаев и вел себя как дикарь, и потом, когда ты не хотел их знать, — всегда одно и то же. Чего ты еще хочешь? Твой сын умер во мне, и я родила мертвого, твоя дочь — деревенская Хранительница где-то далеко на Юге, и даже я не знаю — где. Может быть, тебе это известно?