Но некому пожаловаться, и некого подбить на обмен. Жаль, что Плоскость не ад. Не исключено, что в аду можно вступить в сделку если не с самим дьяволом и не с клерком из его канцелярии, то уж во всяком случае, с низовым персоналом, обслуживающим котлы и сковородки. Можно попытаться склонить какого-нибудь младшего истопника к злоупотреблению служебным положением…

С Природой не договоришься, она слов не разумеет. Тем более помешавшаяся природа, поминутно нарушающая свои собственные законы. Изолятор в дурдоме, где она чудит и бросается на стены, не в силах вырваться в реальный мир, — вот что такое Плоскость. Сказано давным-давно.

И до сих пор не опровергнуто.

Добро, если бы нарушались только физические законы — не страшно. Тем более что нарушаются они не везде, а так, местами… пусть даже места эти постоянно блуждают. Плевать. Можно приспособиться. К тому же не все эти места таят смертельные ловушки. Подумаешь — слегка обморозит, или придавит тяжестью, или ударит по ушам границей раздела зон воздуха разной плотности. Это чепуха. Хуже, что есть места, как будто специально придуманные для того, чтобы жизнь медом не казалась…

И уж совсем плохо с водой. Как в пустыне. Нет, умирают от жажды немногие, и больше по глупости. Сиди в оазисе, пей вволю. Хоть купайся. Высунул нос за обозначенную границу — не взыщи. Кто ходит по Плоскости, тот должен уметь терпеть.

Лощина круто изогнулась. Сразу же за изгибом пошла полоса «горящей» земли, вся в трепете коронных разрядов. Холодное неопасное пламя трещало и пощипывало кожу. Потом пришлось обогнуть по склону холма небольшой, с лужу, участок жидкой земли, зябко дрожащий бестолковой рябью. Проводник указал знаком, что к жидкой земле приближаться не следует.

— А что будет, если наступишь? — не удержался от вопроса мальчишка.

— Сам станешь жидкой землей, только и всего. И лужа немного увеличится. Есть целые такие озера.

— Так она что — живая?

Проводник только пожал плечами: откуда, мол, мне знать. И снова долго шли и долго молчали. Наверное, мальчишка размышлял о том, скольких же людей сожрала эта лужа. Действительно, участки жидкой земли нарождаются крохотными и на беглый взгляд незаметными… пока кто-нибудь в них не вляпается.

Все так. А ты гляди под ноги и чуть что — прыгай повыше и подальше. Малые, с блюдечко, лужицы слишком слабосильны, чтобы удержать и переварить человека. В худшем случае потеряешь обувь вместе с лоскутом кожи со стопы. Хромай тогда к ближайшему оазису, ругайся и лечись.

А пока будет нарастать новая кожа, большой участок Плоскости останется без пригляда. И кто-то из вновь прибывших будет помирать от жажды возле камня с надписью «Сиди здесь, жди помощи», а кто-то, не дождавшись, начнет изучать окрестности, а то и пойдет без проводника куда глаза глядят…

Недолго им глядеть. До первой серьезной ловушки.

Минуту-другую хрустел под ногами гравий — обыкновенный, очень похожий на земной. Противно проскрипело застывшее стеклистое озерко. Зашуршал, осыпаясь, песок, тоже самый обыкновенный, не зыбучий. Все было как обычно. Лощина тянулась и тянулась, не думая кончаться. Урчало в животах. Спеклись губы. Воды бы… капельку!

Проводник вел уверенно.

До тех пор, пока шагах в ста впереди не сгустилось, взявшись неизвестно откуда, белесое облачко тумана. Только что там было чисто. Проводник встретил явление облачка кратким ругательством.

— Обойдем, — указал он направление. — Через гребень холма. Потерпите.

Видно было, что ему самому очень не хочется тащиться вверх.

— Никуда я дальше не пойду! — садясь на песок, истерически закричала женщина. — Шагу не сделаю!

— Тогда вы умрете, — равнодушно сообщил проводник. Пожав плечами, он уже уходил вверх по склону холма, а за его спиной слышалось: «Мама, вставай! Ну вставай же, надо идти…» Женщина орала и отбивалась. Матерно обруганный сынишка обиженно замолчал.

— Стоять! — разбуженным медведем рявкнул кряжистый. — Стоять, я кому сказал, козел!

Проводник не отреагировал. Не остановился, не оглянулся, даже не прибавил шагу. Он взбирался по склону неспешно, экономя силы. Казалось, для него перестали существовать трое встреченных им вчера людей.

— Ну все! Убью, падла!

Будто и не уставший, глава семейства штурмовал склон гигантскими прыжками. Проводник не оборачивался. В последний момент он неуловимо ушел вбок, избежав удара. Нападавший сунулся носом в землю и сейчас же с ревом вскочил.