— В тех тряпках основа для воплощения, — сказала Куэс.

— Конфринго файер максима! — не раздумывая, создал Гарри огненный шторм вокруг коротышки с этим подозрительным свёртком. Он вложил туда всю свою магию, да и Куэс, кажется, помогла. — Инсендиоинфламаре! Протего Диаболика!

Из огненного шара, укрытого защитной сферой, жутко визжало и верещало. Странно, что магия предотвращала аппарацию, но почему то не препятствовала распространению звука и запаха. Опять завоняло жареным, на этот раз сладковатый мясной запах смешивался с чадом от тряпок и палёных волос. Магический огонь, подпитанный сразу тремя мощными заклинаниями, управился за несколько минут. Оплавились даже несколько камней надгробий, захваченных в кольцо, а от того коротышки и его свёртка не осталось и пепла. Даже Кубок, который лежал на земле где-то на границе этого пожарища, перестал светиться и слегка деформировался, скособочившись.

Гарри провёл рукой по разгорячённому лицу и понял, что у него нет бровей. Ни одного заклинания, которое бы ему помогло восстановить брови, он не знал.

— И что теперь делать? — Гарри устало поднял Кубок. Не было сил даже… ни на что не было.

— Наверное, стоит поменяться и аппарировать к Хогвартсу, пока тебя не хватились, — сказала Куэс. — В мою куклу вложены чары замены, это тоже что-то вроде портала, просто на её место… Если у тебя получилось воспользоваться порталом недалеко от Хогвартса, значит, и с куклой выйдет.

Так они и сделали. Куэс оказалась рядом с Гермионой.

— Чего-то все забегали… — сказала Гермиона. — Ой, смотри, там Виктор и Седрик уже вышли из Лабиринта вместе с профессорами. А где же Гарри?

— Я ненадолго отойду, — сказала Куэс и, оставив Гермиону, нырнула под скамейки для зрителей, чтобы вытащить из своей книжки куклу и вернуть Гарри его тело.

— Забери свой приз, — вытряхнула кукла Кубок.

— Ага, — Гарри взял Кубок и поковылял к судьям, те стояли вокруг Седрика, который рассказывал, как пропал Поттер вместе с Кубком.

— Так где же Гарри? — спросил Бэгмэн. — Кубок должен был быть зачарован на появление на поляне.

— Я здесь, — сказал Гарри за его спиной. — Вот я, вот Кубок.

— Ох, Гарри! — внимательно посмотрел на него Дамблдор, остановив взгляд на опалённых бровях. — Что случилось?

— Ваш портал зачаровывал кто-то криворукий, — сказал Гарри. — Я приземлился чуть не в Хогсмиде и с высоты упал прямо на Кубок, чуть ногу об него не сломал.

— Мистер Поттер, что за словечки? — поджала губы МакГонагалл. — Профессор Моуди зачаровывал Кубок. Возможно, вы сами как-то неправильно взялись…

— А что с бровями? — спросила мадам Помфри.

— С соплохвостом встретился, — ответил Гарри, всё больше мрачнея. Нога, на которую он упал, болела всё сильней.

— Так это ты его? — ахнул Хагрид.

— Прости за «сопла», но он был очень недружелюбно настроен, — пожал плечами Гарри.

— Мы чуть не задохнулись от той вони… — сказала МакГонагалл.

— Ну извините, — Гарри чувствовал, что сейчас сорвётся на истерику. Но воспоминания о том, как его обвиняли и «подозревали» в подкидывании записки в Кубок, были свежи. Вряд ли ему кто-то из взрослых поверит, если он расскажет про то, что был на кладбище и чудом избежал смерти или чего-то похуже. Или что в одиночку справился с Волдемортом или кем-то вроде него.

— Ну, в любом случае победитель ясен, — заявил Министр Фадж, который был вроде на замену Крауча, который заменял Моуди. — Гарри Поттеру вручается приз в тысячу галлеонов!

Гарри кивнул, от этого в глазах потемнело и он начал заваливаться.

— Мальчика нужно в Больничное крыло! — мадам Помфри наконец вспомнила о том, что она целитель, и Гарри окончательно вырубился.

Пробуждение в Больничном крыле было не самым приятным. Возможно, потому, что Гарри проснулся от того, что ему залили в рот какое-то мерзкое лекарство и заставили проглотить: горло полыхнуло огнём — так было горько — и Гарри с криком поднялся на постели.

В больших стрельчатых окнах только-только брезжил рассвет.

Навалились ощущения, как будто всё и сразу: и прикосновение холодного металла спинки железной кровати к лопаткам, и хлопок пижамы, ставшей чуть тесноватой в плечах, и ветерок из приоткрытого окна по ноге, которую Помфри намазала мазью от ушибов и запретила откатывать штанину. Рядом узнался силуэт Моуди, ещё более всклокоченный, чем обычно, сверкающий своим крутящимся глазом, пахнущий дымом костра и с остатками сажи на когтистой лапе-костыле. Всё это увиделось и почувствовалось как-то отстранённо-чётко, причём без очков, которые остались на прикроватной тумбочке. От взгляда живого глаза профессора в животе как будто скрутилась стылая змея и стало жутко до мурашек.

Сколько всяких странных и страшных вещей происходило с Гарри за это время в Хогвартсе, приходилось пить зелья Снейпа, на него нападали тролль, цербер, василиск, дементоры, но никогда ещё он не ощущал такой дикой опасности для своей жизни. Осознание этого тоже было чётким и ясным: его пришли убивать. Что за зелье применил Моуди? Или всё же Бартемиус Крауч? И зачем это ему?

— Мне нужно знать, что произошло, — хриплым голосом сказал Моуди. — С сывороткой правды ты всё мне расскажешь.