Я вытащил огромную VHS-видеокамеру из сумки и включил ее. Забросил мяч на середину пруда, а Орео поскакал. На какой-то волшебный миг он взмыл над водой, невесомый, вне времени, раскинув лапы вперед и назад, вывалив язык из улыбающейся пасти.

Всплеск, как и всегда, был эпичным. Схватив мяч, Орео поплыл в мою сторону. Я протянул руку и указал ему налево, но в этот раз больше никаких мячей ему не бросал.

Орео не смог найти мяч слева и опять посмотрел на меня. Я указал вправо. Он поплыл направо. Мяча нет. Он снова взглянул на меня, навострив уши и приподняв брови. Я указал влево. Пес поплыл налево. Затем я позвал его, забрал мяч из пасти и снова бросил, повторив игру с указательным жестом 10 раз, чтобы Майк смог убедиться: реакции Орео – не простое совпадение.

Майк молча просматривал пленку. Затем он перемотал ее и посмотрел еще раз.

Я пребывал в нервном ожидании.

– Вау.

Его глаза горели радостным возбуждением.

– Давай и правда проведем кое-какие эксперименты.

Одинаковое поведение, характерное для двух разных личностей, может быть воспроизведено двумя совершенно разными носителями сознания, которые абсолютно не идентично понимают мир. Чтобы сослаться на комплексное сознание, вам необходимо следовать принципу бережливости [78] : вы не можете сделать вывод о сложности, пока не исключите все вероятные более простые объяснения. Опыты предоставляют нам эту возможность.

Майк научил меня, что, когда вы исследуете сознание бессловесного существа, вам подходит простота. Эксперименты – это форма постановки вопросов. Если вопрос легко понять, то и ответ, вероятно, будет ясным. Я называю это «наука клейкой ленты»: если ваше оборудование сломалось и его невозможно починить при помощи клейкой ленты, значит, эксперимент был слишком сложным.

Конец ознакомительного фрагмента.