– На самом деле, я не знаю свою настоящую фамилию, как не знаю и родителей. Мне кажется, я всегда жил на улице.

– Папа, мы подобрали его с улицы? – я сделала большие глаза. Не верилось, что столь красивый представитель человеческого рода когда–то жил в подворотне, был бродяжкой. На Вито заглядывались не только мои подруги, но и все дамы, даже замужние, что бывали у нас в гостях. Темноволосый, смуглый, с правильными чертами лица, с ироничным изгибом бровей и манящим светом зеленых глаз, он производил неизгладимое впечатление. Я закусила губу, мысленно перечисляя все его достоинства. И немалый рост, и ширину плеч, и гордо посаженную голову. В моем воображении он мог быть таинственным принцем, внезапно потерявшим память, но никак ни нищим бродяжкой.

Но даже узнав, что Вито не родной мне по крови, я все равно испытывала к нему чисто сестринскую любовь. Я – человек и живу согласно устоявшейся морали общества, где сестра никогда не посмотрит на брата с вожделением. А мой зверь, почуявший в нем чужака, скоро успокоится. Луна идет на спад.

«Нет, все же какая я слепая!» – я намеренной ушла от опасных мыслей, вернувшись к поразившей меня новости. Как можно было не замечать явного отличия Вито от нас с отцом? Вот что значит сила слова. Мне внушили с детства, что Вито мой брат, и я безоговорочно верила. Хотя разница между нами огромная! Мы с папой оба белокожие, светловолосые, голубоглазые и тонкокостные. Мы с ним словно сказочные эльфы. Вито же рядом с нами смотрелся, как молодой дуб рядом с легко гнущимися ивами.

Я перевела взгляд на висящий на стене портрет мамы, выполненный в полный рост. Вот объяснение тому, почему я не видела столь большой разницы между отцом и братом. Леди Далия Сэкхарт родилась на юге. А южане, как известно, сплошь смуглые и темноволосые. Этого факта моему сознанию было достаточно, чтобы не замечать, что Вито совсем другой.

– Лети, милая, ты жива только благодаря Аурелио. Он спас тебя, – папа обнял меня. – После такого поступка я не мог поступить иначе, как назвать его сыном. Я же рассказывал тебе историю той страшной ночи?

– Да, маму похитили враги. Если бы она родила меня в час волка, то я бы тоже сделалась оборотнем. Но вы со стариком Валисом успели, – отчеканила я, постаравшись произнести фразу заученно. Я переживала, что мой голос дрогнет.

– Мы не успели бы, если бы Валис не обратился к бродяжкам. Они знали все закоулки города, как свои пять пальцев. Но и здесь нас могла постичь неудача, если бы среди ватаги нищих не оказалось смышленого мальчишки. Вито единственный из всех не побоялся сунуться в Заречье.

Я слышала о трагедии, когда–то давно постигшей Заречье. О ней упоминалось даже в учебниках. Некогда богатая окраина Индоры в течение года превратилась в гиблое место. Оттуда не возвращались ни сборщики налогов, ни нечаянно забредшие торговцы и актеры, ни шпионы короля. До дворца однако дошла страшная правда: Заречье – оплот оборотней. Они намеревались захватить столицу и возвести на трон своего главаря.

Враги избрали весьма хитрую тактику. Они проникали в добропорядочные семьи под видом слуг и не покидали их до тех пор, пока каждый из обитателей пригородного поместья не превращался в оборотня. Сопротивляющиеся находили быструю смерть. Зараза расползалась по столице и грозила выплеснуться за ее пределы.

После того, как Заречье окружили королевские войска и выжгли напасть огнем и мечом, в этой части Индоры больше никто не селился. Ее обходили стороной не только горожане, но даже уличное отребье.

Сразу же после разгрома приказом короля оборотни были объявлены вне закона. Живой оборотень – угроза государству. Если кого–то обращали насильно, то единственное, что в те смутные времена ждало бедолагу – смерть от руки королевских охотников или жизнь в вечном гонении. Люди ненавидели и боялись оборотней, те сопротивлялись и становились еще опаснее. Они не справлялись со своей звериной сущностью и выкашивали глухие селения целиком. Их убивали, и они убивали еще ожесточеннее.

– Просто чудо, что хлипкий подросток не побоялся сунуть нос в Заречье, – отец с благодарностью посмотрел на Вито.

Я знала, что похитителей мамы так и не нашли. Захваченные в плен оборотни оказались крестьянами, которых послали на убой – сторожить дом, где в муках переживала оборот беременная женщина.

– Расчет преступников был прост, – голос брата волновал моего зверя, и я закрыла глаза, чтобы не выдать себя. – Леди Сэкхарт, пережив оборот, вернулась бы домой прежней. Никто не догадался бы, что она уже не человек. Ее побег от похитителей сочли бы за чудо и постарались окружить любовью и заботой.

– Все знают, насколько твари хитры и лживы, и что они творят с людьми. У нас не было бы ни шанса, – отец усиленно тер чернильное пятно на указательном пальце. Потрет на стене напротив смущал его. Называть любимую жену тварью ему было трудно, но он собственными глазами видел, как сильно изменяется человек, превращаясь в огромного волка. Кровожадного волка, уничтожающих неугодных ему. – Честно признаюсь, вернись твоя мама в дом, я бы с радостью ее принял. И мгновения бы не сомневался.

– А в ближайшее полнолуние нас ждала бы кровавая расправа. Крошка, твоя мама уже не была человеком. Она всех нас превратила бы в свое подобие, – замерший рядом с хозяином Валис положил руку на его плечо. Я видела, что отец и его друг до сих пор несут груз вины за ту страшную ночь.