Дом оказался не таким уж и холодным. Аве варил суп.

– Привет, Лили! Как поездка?

– Нормально. Даже неплохо. Как он?

– Так же, – ответил Аве с улыбкой. – Он в саду, принимает солнечные ванны.

Книги я пока оставила в машине – займусь ими завтра или послезавтра. Иначе Аве предложит помощь, а мне бы не хотелось, чтобы он лишний раз напрягал больную спину. Я вышла на задний двор.

День выдался ясный и неожиданно теплый для февраля. Мой муж, Эйбел, сидел в инвалидном кресле – чистый и опрятно одетый. Аве отлично о нем заботился. Солнечные лучи падали на отрешенное, ничего не выражающее лицо.

Я придвинула стул и села рядом.

– Привет, милый.

Он не произнес ни слова – как и за последние несколько лет.

– Я вернулась из Нью-Йорка.

Выражение его лица осталось прежним.

– Неплохо заработала.

Разговаривая с ним, я представляла, что он все понимает и с живым интересом слушает рассказ о банальных, рутинных эпизодах моей жизни. Хотя кого я хотела обмануть?..

Мы познакомились в Сан-Франциско, во время промотура моей первой книги под названием «Красота». Мне уже исполнилось тридцать три, а Эйбелу – тридцать восемь. Книгу я писала с двадцати семи до двадцати девяти лет, а в тридцать один опубликовала. Была ли она хорошей? Не уверена. Но точно знаю, что выложилась по полной и не смогла бы написать лучше.

Я тогда жила в Бруклине, а до этого – еще в нескольких городах. Собственного дома не имела, довольствуясь съемным жильем. Родилась я где-то на юго-западе страны. Мы часто переезжали. Всякий раз, когда отца увольняли за пьянку, родители почему-то винили в этом город и вновь паковали чемоданы: Бейкерсфилд, Тусон, Скоттсдейл, Седона, Таос… Мать находила очередную коммуну хиппи и продавала самодельную бижутерию или подрабатывала в конюшне. Она обожала лошадей. Отец занимался самой отстойной работой в городе – разделкой куриного мяса, уборкой, утилизацией медицинских отходов. Ничего другого ему не доверяли. Когда-то он был композитором и пианистом, даже проучился несколько семестров в Беркли. Но, вылетев из университета, покатился по наклонной. Вечно строил воздушные замки и был абсолютно не приспособлен к реальной жизни, зато имел непомерно раздутое эго. В итоге это привело его к алкоголизму и маниакальной депрессии. Мама училась на филологическом факультете Бостонского университета, пока ей не захотелось угробить свою жизнь на какого-нибудь идиота – тут и подвернулся мой отец. Попытки хоть что-то наладить приводили родителей в ужас, так как сил на реальные изменения у них давно не оставалось. Но к неудачам они относились с показной бравадой, до последнего делая вид, что очередной провал – лишь новая увлекательная глава. Мама умерла от сердечного приступа в тот год, когда я заканчивала «Красоту». А отец через пару месяцев упился до смерти.

Я поступила в колледж в Лос-Анджелесе, но через два года бросила учебу и отправилась путешествовать по стране с тогдашним бойфрендом. В Портленде мы расстались, я переехала в Саванну, потом в Бруклин, и за это время успела написать роман. Когда крупное издательство захотело его напечатать, это показалось сном. Я работала в кофейне на Пятой авеню в Бруклине, готовя для разных придурков латте – довольно дрянной, судя по их реакции.

В книге рассказывалось о картине одного художника и людях, которые желали завладеть ею любой ценой. Промотур начался в Нью-Йорке, причем весьма удачно. Спустя две недели, в Сан-Франциско, я поняла, что добилась успеха, о котором не смела и мечтать. Почти все рецензии были хвалебными. Продажи неуклонно росли – когда я добралась до Сан-Франциско, книга уже считалась почти бестселлером. На встречу в Нью-Йорке пришли тридцать человек. В Чикаго – семьдесят. В Сан-Франциско меня ждала толпа из более чем сотни читателей, собравшихся в книжном магазине «Сити лайтс». Пришлось организовать дополнительную встречу в «Ферри-билдинг». Книга нравилась и читателям, и критикам. Что еще более удивительно – другие писатели тоже отнеслись к ней благосклонно. Восторженные письма приходили на мой электронный адрес каждую неделю, а затем и ежедневно – среди отправителей были даже несколько авторов, произведениями которых я зачитывалась в детстве.

Мне ужасно нравилась такая жизнь – приключения, внимание, встречи с интересными людьми, деньги. Больше всего на свете я любила читать, предаваться размышлениям и сочинять истории. Душу грела мысль – ошибочная, как выяснилось впоследствии, – что благодаря любимым занятиям можно обеспечить себе достойный заработок до конца своих дней. Пережив немало дерьмовых лет, я научилась ценить хорошие, поэтому искренне радовалась и благодарила судьбу за свалившуюся на голову удачу. Но прекрасно помнила времена, когда скидочные купоны на еду или потрепанная книга из комиссионки были счастьем.

На встрече с читателями в Сан-Франциско я прочла половину первой главы и ответила на вопросы – как всегда, скучные и однотипные. Затем в течение часа раздавала автографы, после чего Софи и Марк – друзья по колледжу, которые благополучно получили дипломы и сейчас преподавали, – повели меня на обед с несколькими своими приятелями. Одним из них оказался Эйбел.

Мы встретились в итальянском ресторанчике на Коламбус-авеню. Он пришел раньше и ждал снаружи, прислонившись к стене и читая книгу «Философия секса». Я сразу подумала, что это самый красивый мужчина на свете. Выше среднего роста, с мужественным лицом – гармонию точеных, словно высеченных скульптором черт слегка нарушал лишь сломанный в двух местах нос (последствия драки и падения с мотоцикла). Большие голубые глаза, коротко стриженные густые волосы – русые летом, зимой они становились почти каштановыми. На нем была серая рубашка, черные штаны и твидовое пальто. Он стоял с таким видом, будто ему принадлежал весь мир. И чем-то напоминал Джеймса Дина или Кэри Гранта – подобных мужчин можно увидеть разве что в черно-белом кино, потому что «больше таких не делают».

Я даже не подозревала, что этот небожитель знаком с Софи и Марком. Когда он сел за наш стол, мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

– Прочел твою книгу, – сказал Эйбел за ужином; от его обволакивающего голоса с легкой хрипотцой внизу живота разлилось приятное тепло. – Как ни странно, мне понравилось. Талантливо.

Он был уважаемым, хотя и не особо популярным автором критических статей и работ по теории литературы, а также писал о малоизвестных людях, местах и событиях. Многие считали его гением. Позже я ознакомилась с его произведениями и согласилась с этой оценкой.

Не обращая внимания на Софи и Марка, мы весь вечер проболтали о самых интересных вещах на свете – пропавших книгах, путешествиях по Америке. Успели также обсудить мотели, кафешки с фастфудом, мескалиновые [9] эксперименты в Юте и сбор фруктов во Флориде. Мы оба не мыслили жизни без приключений, были готовы на любые авантюры, стремились узнавать что-то новое и воплощать свои мечты. После ужина мы напились в каком-то баре и до ночи обжимались в уголке, словно парочка подростков. Его поцелуи – нежные, требовательные, ненасытные – всякий раз заставали меня врасплох.