– Шуруй,– равнодушно бросила ему девица, и с живейшим интересом обернувшись ко мне, сказала.– Я – Бригитта. Будем знакомы.

– Светлана,– еще раз повторила я.

– Ты, правда, можешь устроить нам праздник?

– Любой,– не моргнув глазом, ответила я.

Она захлопала в ладоши, завизжала по–девчоночьи, и принялась прыгать на кровати, а я, тем временем, с любопытством ее рассматривала.

О росте ничего не могу сказать: девица прыгала сидя на попе, но была она особа крупная, на «девочку», как говорил о ней ее отец, была похожа только наивным выражением лица. Кожу имела нежно–розового цвета, гранатового цвета глаза, и все те же небольшие рожки на лбу, которые выбивались из–под ее фиолетовой челки. Да–да, волосы у девицы были насыщенно фиолетовыми, завивались крупными кольцами и имели высокую степень густоты.

Мне бы такие!

– Чем красили?– поинтересовалась я, взяв прядь жестких волос в свою руку.

– Ничем,– обескуражено ответила девица.– А чем можно?

Тут уж пришла пора удивляться мне. Никогда не поверю, что девица ее возраста ни разу не красила волосы.

– Не хотите, не говорите,– сухо обронила я.– Давно играете?

– Во что?– удивилась девица.

– В чертей,– сухо ответствовала я.– В кого же еще?

Девица оскорбилась.

– Ну, вот еще – в чертей играть. Мы – демоны,– гордо возвестила она.– А черти – наши слуги, и я никогда не играла ни в чертей, ни с ними– мне папа не разрешает. Много им чести.

– Послушай, Бригитта,– душевно начала я, переходя на « ты», чтобы создать атмосферу доверия, взяла девицу за горячую руку (все с теми же черными когтями),– твой папа хочет организовать твой досуг. Он обратился с этим вопросом ко мне. Я сделаю все, чтобы тебе было интересно. Но сначала, сними, пожалуйста, все свои прибамбасы и покажись мне в истинном виде.

Я действовала как самый настоящий психолог. Кризис переходного возраста, и все такое. Девочку воспитывает папа (наверняка какой–нибудь олигарх), и он идет на поводу всех ее юношеских фантазий– вон даже создал тут свой фэнтезийный мир (страшноватый немного, но на вкус и цвет…).

Я могла бы подыграть, могла бы просто плюнуть на этот театр абсурда, но мне захотелось начать все с чистого листа: отмыть девчонку, ободрить, просто по–человечески поговорить с ней.

У меня в студии, кстати, были три подростка из местного интерната – очень талантливые дети. Не сразу, но мы нашли с ними общий язык, и они теперь частенько наведываются ко мне в гости на чай с тортиком, который я сама не ем, а скармливаю юным дарованиям.

Вот и сейчас, прежде чем приступить к моей непосредственной работе, мне захотелось наладить контакт с девчонкой, а там, бог даст, и с папашей общение продуктивнее будет.

– Вы о чем?– она уставилась на меня, открыв рот.

Я протянула руку и дотронулась до одного из рогов у нее на голове. Твердое, теплое, слегка ворсистое.

Девчонка дернулась.

– Не надо,– сказала она.– Щекотно.

Я озадачилась.

– Из чего рога?– с деловым видом спросила я.

– Э–э–э…

Я взяла ее руку и дотронулась до черных когтей.

– А маникюр кто делал?

Бригитта выдернула руку. Ее рот открылся. Я дотронулась до фиолетовых прядей и слегка потянула.

– Парик выше всяких похвал.

– Ай,– скривилась девчонка.– Ты ненормальная? Мне или щекотно, или больно. Ты что делаешь?

– Заканчивай играть,– строго произнесла я, входя в роль учительницы старших классов.– Снимай все, умойся, и покажись, какая ты есть.

– А я такая и есть,– произнесла Бригитта. Ее глаза становились шире и ярче.– А что здесь происходит? Папа решил прислать ко мне сумасшедшую? Я не то имела в виду, когда говорила о веселой жизни.

– Как ты разговариваешь со взрослым человеком?– Строго спросила я.– Тебя не учили, что дерзить старшим нехорошо?

– Нет, я так не могу,– девчонка вскочила с кровати, и босыми ногами прошлепала по полу.– Я говорила, что хочу праздника и веселья, но вы, дама, явно не в своем уме.

Видя, что она свободно расхаживает по полу, я вскочила за ней, опустила ноги на пол и громко вскрикнула. Горячо, очень горячо. Так было в Евпатории, когда я отдыхала там одним летом. Песок раскалялся до неимоверных температур, и иначе, чем в шлепках, по нему невозможно было ходить.

– Ой,– я опять забралась на кровать,– жжется.

Девица оживилась.

– Так ты, правда, человек?– спросила она.

– А кто же еще?– вопросом на вопрос ответила я.– А ты кто?

– Я – демоница,– гордо ответствовала Бригитта.– И папа у меня демон. Он герцог Восьмого круга Первого рва. Он здесь самый главный и ужасный.

– Э–э–э,– в моей голове стали возникать непонятные образы.

Я вспомнила, что уснула, а потом мне показалось, что я лечу, а потом я видела костры, и чертей, много чертей.

– Где я?– Полузадушенным шепотом спросила я.