А произошло вот что: из гневных и несправедливых высказываний отца мозг ребенка выделил основные постулаты, простые и понятные, и принял их за аксиому. Получилось примерно следующее: 1. Я виновата в смерти моей матери; 2. Отец меня не любит, потому что я виновата в смерти моей матери; 3. Я тоже умру, как моя мать. Далее ребенок делает для себя естественный вывод: если бы я умерла, отец любил бы меня, как умершую мать. Разумеется, не стоит думать, что ребенок сознательно все это обдумывает, нет – задействовано его подсознание; мозг малыша похож на блокнот с чистыми листами, в котором записывается все, что происходит вокруг. И очень часто мы, взрослые, весьма неосторожно «записываем» в этот «блокнот» такие записи, которых делать ни в коем случае не следовало! Однако вернемся к Светлане.

Ее детский мозг зафиксировал главную идею: для того, чтобы тебя любили, нужно умереть. Ребенок всегда старается угодить своим близким, сделать все возможное, чтобы мама или папа обратили на него внимание, похвалили, приласкали. И поэтому всем своим существом Светочка стала стремиться к смерти. Разумеется, речь не идет о сознательных попытках самоубийства; отец указал своей дочке не только цель (смерть), но и пути ее достижения – стать взрослой и заболеть раком груди. Иначе говоря, подсознательно Светлана с детства была ориентирована на то, чтобы в урочный час (в молодом возрасте!) заболеть и умереть, как ее бабушка и мама. Именно это ее стремление к смерти, к саморазрушению (сильно развитое мортидо!) и стало причиной сильнейшего душевного разлада, страха, с которым она и пришла ко мне.

Дело в том, что роль сознания с возрастом усиливается, и, став взрослой девушкой, Светлана, конечно же, забыла впечатления детства и уж точно ничего не помнила о своей «жизненной цели», о том страшном сценарии, который выработал и заложил в нее ее отец. Эмоциональной связи с отцом у девушки не было, они виделись достаточно редко, и этот человек не имел уже над ней той власти, которая была у него раньше. И поэтому Светлана со временем поняла, что ей нравится жить, у нее появились какие-то конкретные цели: выучиться на журналиста, найти себе хорошую и интересную работу, выйти замуж за любимого человека, создать крепкую семью и родить милых детишек... Молодая женщина искренне хотела жить нормальной жизнью, найти свое женское счастье, но... Беда в том, что ее жизненный сценарий, заложенный в нее отцом, никуда не делся, – он так и остался в ней, и подсознательно Светлана не перестала стремиться к смерти. Вот вам и противоречие: сознание девушки направлено на жизнь, а подсознание толкает ее к смерти. Любовь к жизни (либидо) противостоит тяге к смерти (мортидо), и результат этого противостояния зависит от того, какая из противоборствующих сторон окажется сильнее.

Все это очень серьезно, поскольку для того, чтобы жизнь Светланы вернулась в нормальное русло и страх перестал ее мучить, мне пришлось сражаться с ее подсознанием. В гармонично развитом человеке либидо и мортидо, две противоположности, любовь к себе и к окружающему миру и тяга к разрушению всего сущего и себя самого, примерно равны по силе, и именно их равенство и является залогом душевного равновесия человека. Но бывает, что чаша весов смещается в ту или иную сторону: если человек больше всего на свете любит себя самого, то это состояние самовлюбленности называют эгоцентризмом или эгоистичностью. Это неприятно, но не смертельно. Хуже, если у человека сильнее развито мортидо: в этом случае он либо стремится уничтожить все вокруг себя (из этих людей получаются вандалы и убийцы), либо направляет свою ненависть против себя самого. Люди с тягой к саморазрушению либо заканчивают свою жизнь самоубийством, либо предпочитают убивать себя медленно: например, с помощью алкоголя или наркотиков. Как бы там ни было, лучше уж пусть в человеке преобладает либидо, вы согласны со мной?

У Светланы с детства было сильнее развито мортидо, однако со временем ее либидо разрослось, окрепло и стало достаточно сильным, чтобы противостоять мортидо. Девушка стала испытывать дискомфорт. Ее жизненный сценарий вошел в противоречие с сознательно обретенными желаниями: ее жизненная установка гласит, что для того, чтобы обрести любовь мужчины, ей нужно умереть; но сознание Светланы настаивает на том, что нужно жить и любить! Это противоречие, запрятанное в глубине подсознания, не могло проявиться открыто, ведь, как я уже говорила, ребенок воспринял отцовскую установку как приказ, но сделал это несознательно; и потому в голом виде это противостояние выйти на свет не могло. И потому оно предстало в завуалированном виде: с некоторых пор (со смерти двоюродной сестры) Светлана стала испытывать страх перед смертью (которая, по ее убеждению, непременно должна в скором времени последовать!). И мне стоило больших трудов разубедить девушку и доказать ей, что это вовсе не факт, что она должна умереть молодой; просто ее подсознание хочет смерти, а сознание противится этому, отсюда и вполне естественный страх!

В общении со Светланой я избрала самый простой, но в то же время действенный путь: я давала ей возможность говорить без остановки, время от времени задавая ей наводящие вопросы, подталкивая ее к определенным выводам, освобождая ее от груза проблем и забот. Некоторые из моих сеансов протекали в виде «бесед на кушетке»: я предпочитаю не практиковать гипноз, но иногда, в редких случаях, прибегаю к нему как к прекрасному расслабляющему средству. И пару раз я позволила себе воздействовать на Светлану с помощью гипноза: погрузившись в неглубокий транс, моя подопечная сумела вспомнить множество полезных для нашего дела (и прежде всего, для нее самой!) вещей, которые в какой-то степени ускорили процесс ее выздоровления. Скажем, она вспомнила некоторые сцены из детства, связанные с ее отцом: оказывается, он был жесток с ней не только на словах, но даже иногда бил ее ремнем, один раз ударил поясом с металлической пряжкой и разбил ей губу. Был случай, когда отец сильно толкнул ее на улице, и она упала, до крови разодрав коленку об асфальт. Обо всем этом Светлана давно забыла, и только в гипнотическом состоянии мы сумели добраться до этих воспоминаний.

Я не зря особо выделила эти картинки из детства: все мое дальнейшее терапевтическое воздействие на Светлану так или иначе сводилось к жестокости ее отца. Мне это было нужно не для того, чтобы вызвать в душе девушки ненависть к ее родителю; просто очень важно было научить Светлану адекватно воспринимать прошлое вообще и ее отца в частности. Показав, что ее отец вовсе не идеальный человек, то есть не такой, каким она представляла его себе в детстве, я тем самым доказала своей подопечной, что слова такого человека не могут и не должны восприниматься как истина. Иначе говоря, сведя на нет значимость отца, сбив его с пьедестала, я доказала Светлане, что и те отцовские слова, которые стали ее жизненной установкой, – просто слова, и не более того! Разумеется, мне пришлось затратить не один сеанс на то, чтобы заставить девушку поверить мне, но игра стоила свеч; когда подсознание Светланы примирилось с этой мыслью, дело пошло значительно быстрее. Потеряв свою опору, жизненный сценарий Светланы сам собой рухнул, и теперь девушка могла создать себе другой сценарий, позитивный.

Самое интересное то, что даже сны Светланы заметно изменились с тех пор, как мы начали с ней заниматься. Поначалу все ее сновидения были тревожного характера, с кладбищенскими мотивами. Но после десятого сеанса девушке стали сниться хорошие вещи, она с удовольствием пересказывала мне свои сновидения. Кстати, я посоветовала Светлане записывать все свои сны в особую тетрадку, и через некоторое время прочитать их. Это покажет ей самой, насколько сильно она изменилась, и что иной стала вся ее жизнь; ведь, как известно, в ночных сновидениях отражаются впечатления дня и те ассоциации, которые они за собой тянут. К моему великому удовольствию, сны Светланы перестали быть мрачными и пессимистичными, в них стали проявляться светлые и радостные эмоции. А это значит, что моя подопечная перестала нуждаться в моей помощи.