Видимо, опыт рабочих и революционных контактов разочаровал его, поскольку в 1895-м он обратился в Палестинский фонд, на средства которого можно было получить образование в Европе, и, став агентом некоего Сахарова, торговца оружием, уехал в Цюрих.

В Швейцарии он сблизился с группой Освобождение труда (Г. В. Плеханов, П. Б. Аксельрод и В. И. Засулич).

Неизвестно, откуда у Парвуса были деньги на жизнь, но он поступил в Базельский университет и защитил у известного политэконома Бюхера докторскую диссертацию о работах Маркса, а в 1891-м со степенью доктора философии переехал в Германию.

Воинственный двадцатичетырехлетний борец за «светлое будущее» (как позже выяснится, в том числе и свое) пожаловал в штаб-квартиру Социал-демократической партии Германии в Берлине, где был принят весьма благосклонно.

Современники вспоминают о нем как о весьма симпатичном человеке с изрядным чувством юмора и умением адаптироваться к любой социальной среде. Хорошо знавшая его Клара Цеткин пишет так: «Парвус был человек с бьющей через край жизненностью и в общежитии производил очень сильное впечатление, разбрасывая полными пригоршнями духовные ценности и таким образом увлекая за собой трезвую душу Каутского».

Он легко заводил друзей, но и терял их без сожаления. Любил красиво и со вкусом пожить, пользовался успехом у дам. Любил авантюрные предприятия, смело шел на рассчитанный риск. Однако основной страстью, постепенно оттеснявшей все остальное, становилось стремление к обогащению и к полной легализации в Германии, что требовало вступления в ее подданство.

В среде германских эсдеков ему симпатизировали. «Партайгеноссе» Парвус оказался душой компании; острослов и весельчак разбавлял веселыми шутками скучные партийные мероприятия.

Рано растолстев и облысев, он получил кличку Доктор Слон (кстати, именно от слова Elefant произошла фамилия Гельфанд). А еще он привлекал внимание ветхой, засаленной одеждой: эмигрант отчаянно нуждался, имея на попечении жену Татьяну Берман, привезенную из России, а потом и сына Евгения. В поисках заработка он писал на любые темы, сверкая остроумием и не стесняясь в выражениях. Нападки на прусских парламентариев привели к высылке пламенного публициста из Берлина в Дрезден, где он занялся обличением уже своих партийных товарищей – они плохо, на его взгляд, защищали интересы рабочих…

Август Бебель возмущался: «Он выставил ведущих деятелей партии на всеобщее обозрение почти что нагишом!» В результате Парвус сильно подпортил свою партийную карьеру, и вскоре ему пришлось покинуть Дрезден.

Но главные его приключения были впереди.

В 1893 году, как «нежелательный иностранец», он был выслан из Пруссии. Парвусом А. Гельфанд стал летом 1894-го, подписав этим псевдонимом одну из статей в теоретическом органе германской социал-демократии (а фактически – II Интернационала) Die Neue Zeit. Его слоновий статус комично контрастировал с партийным псевдонимом – Парвус означает на латыни не только «маленький», но и «выскочка», «парвеню», коим он и был всю жизнь.

Рассорившись с немецкими социалистами, Парвус обратился к русским. В конце 1890-х годов его квартира в Мюнхене стала центром притяжения не только немецких, но и российских марксистов; Ленин бывал у него, пользовался книгами его библиотеки, познакомился благодаря Парвусу со многими видными революционерами. В 1900 году вожди радикального крыла РСДРП Ленин, Мартов и Потресов задумали выпускать за границей газету Искра и тайно переправлять ее в Россию. Парвус получил членство в редакции и право публикации статей на первой полосе.

В этот период он постоянно укреплял связи с российскими революционерами и на Международном социалистическом конгрессе в Лондоне в июле 1896 года был членом российской делегации. В 1899-м с фальшивыми документами отправился в Россию, где собирал материалы для книги о голоде 1896 года (Das hungernde Russland, 1900).

Троцкий, познакомившись с Парвусом в редакции Искры, посчитал его «несомненно, выдающейся марксистской фигурой конца прошлого и начала нынешнего столетия…». «В нем всегда было что-то сумасбродное и ненадежное, – писал он далее. – Помимо всего прочего, этот революционер был одержим мечтой: разбогатеть. И эту мечту в те годы связывал со своей социально-революционной концепцией. „Партийный аппарат окостенел, – жаловался он. – Даже к Бебелю в голову трудно пробраться. Нам, революционным марксистам, нужна большая ежедневная газета, выходящая на трех языках. Но для этого нужны деньги, много денег“. Так переплетались в этой тяжелой, мясистой голове бульдога мысли о социальной революции с мыслями о богатстве».

Троцкий отметил в новом знакомом неожиданную для революционера тягу к роскоши. Толстяк-жизнелюб играючи пускал деньги Искры на собственные модные костюмы и развлечения: дорогие рестораны и любовниц. Товарищи, стиснув зубы, терпели аморалку соратника – Доктор Слон был им необходим как опора в Германии: обстановка в России быстро накалялась.

«Справедливости ради надо заметить: гуляка Парвус успевал и теорию марксизма развивать. Когда впоследствии царский режим начал „маленькую победоносную войну“ с Японией, он опубликовал в Искре серию статей, объявивших, что война станет прологом революции. В его сочинениях впервые были высказаны теория перманентной революции, приписываемая теперь Троцкому, и идея о России как слабом звене капиталистического мира, откуда должна начаться мировая революция (позже эта мысль была отдана Ленину)» [39] .