Дед Михей, добредя до порога, устало опустился на него, поздоровавшись с Алексеем.

— Алеша, дай ребятам напиться. Устали все… — тяжело проговорил он.

Алексей метнулся в дом, взял ведро с водой, кружку для деда и пластиковый тазик, и вышел на порог. Зачерпнув воды, подал кружку старику. Тот с благодарностью напился, и, оторвавшись от кружки, кивнул головой в сторону лохматой троицы:

— Им тоже дай воды. Айре подержи, пока попьет, не надобно ей лапу тревожить, — оторвавшись от кружки, сказал дед.

Алексей, не желая спорить со стариком, послушно налил воды в миску и пошел к волкам. С каждым шагом сердце колотилось все сильнее, спина стала влажной. Он сам шел к страшным хищникам, которым ничего не стоило броситься на него и разорвать ему горло. Ноги налились свинцом, и каждый следующий шаг давался все сложнее.

— Не бойся, не тронут они тебя, — раздался сзади голос деда Михея.

Кивнув, Алексей сделал два оставшихся шага до волокуши. Лишь крайним усилием воли заставив себя нагнуться, он вытянул тазик по направлению к волчице, ища место, куда бы его поставить. Поняв, что, не потревожив лапу, сделать это невозможно, Алексей, чувствуя, как сердце от страха бьется уже где-то в горле, поднес воду к морде волчицы. Серый приподнялся и ткнул подругу носом по направлению к миске — мол, попей. Та, посмотрев немигающим взглядом на Алексея, опустила голову и осторожно лизнула воду. Потом принялась лакать. Напившись, подняла голову и снова посмотрела на мужчину. Тот так и стоял, замерев. Неожиданно волчица снова опустила голову и чуть лизнула его руку. Тот в ужасе отпрянул. Волчица, вздохнув, положила голову на здоровую лапу.

Дернувшись, Алексей расплескал воду. Пришлось возвращаться к крыльцу. Снова наполнив тазик, он вернулся и поставил его перед волком. Тот принялся жадно пить. Альма подошла и встала рядом, дожидаясь, пока тот напьется. Напившись, волк отошел от тазика, уступив место Альме. Она уговаривать себя не заставила.

Отдохнув немного, дед подтянул волокушу к самому порогу сарая, и, заглянув волчице в глаза, спросил:

— Айра, сможешь дойти, не наступая на лапу? Или на задних пойдешь?

В ответ волчица поднялась и попрыгала на трех лапах. Дойдя до подготовленной для нее лежанки, она легла, заскулив — не задеть лапу не получилось. Старик погладил ее по голове и что-то прошептал. После чего отправился в дом.

Вернулся он скоро, принеся с собой небольшой берестяной кузовок с бинтами и разными склянками. В другой руке старик держал большой, мощный фонарь.

— Ну-ка, Алеша, ступай вон туда. Мне помощь твоя нужна будет, — проговорил старик, посмотрев на стоящего истуканом Алексея.

Мужчина послушно встал туда, куда показал дед, и, взяв фонарик, включил его.

— Серый, подь-ка сюды, — позвал волка старик. Волк послушно подошел. Взглянув ему в глаза, дед Михей проговорил: — Ты сейчас маленько отдохни, а потом, к ночи, дичи свеженькой Айре принеси. Есть она захочет, а моя еда ей негодная — мясо у меня мороженое и человеком сильно пахнет. Ни к чему оно. Ступай.

Волк послушно отошел и растворился в зарослях.

— Так, Алеша, теперь ты. Ничего не бойся. Даже если Айра плакать будет, тебя она не тронет, понял? Ты мне, главное, на рану свети, а боле от тебя ничего не требуется. Понял ли? — поднял на него глаза старик.

Алексей, сглотнув, кивнул и направил луч на пострадавшую лапу.

— Айра, дай мне лапу. Я срежу шерсть, чтобы не мешала. Будет больно, но потерпи немножко, иначе я помочь не смогу.

Волчица, испытующе посмотрев на старика, подняла пострадавшую лапу и положила на его ладонь. Дед Михей достал из своего туеска ножницы и очень осторожно срезал намотанную на лапу окровавленную тряпку. Заметив, что та присохла к ране, он полил ее перекисью водорода. В ответ на шипение перекиси волчица глухо заворчала и потянулась, чтобы слизнуть образовавшуюся пену.

— Не мешай мне, Айра! — хлопнул ее старик по морде. — Вон туда смотри, если не лезть не можешь.

Волчица, вздохнув, положила голову на здоровую лапу, отвернувшись от деда Михея, но, когда тот стал аккуратно отдирать повязку, заскулила и снова стала следить за его действиями.

Дед Михей, не обращая на нее внимания, весь сосредоточился на лапе. Аккуратно выстриг шерсть вокруг ран, иногда что-то бормоча успокаивающее. Когда раны обнажились, Алексей передернулся: там было сплошное месиво из крови, мяса, шерсти, кожи и осколков костей. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять — сохранить лапу не удастся.

Но старик, осторожно вытащив из ран осколки костей и попавшую туда шерсть, накрыв пострадавшее место рукой, закрыл глаза. Волчица, скулившая и рычавшая все время, пока дед очищал раны, вскоре замолчала, лишь иногда тяжело вздыхая. Алексей, бросив беглый взгляд на лицо старика, вдруг замер, и уже смотрел на него не отрываясь.

Дед Михей словно старел на глазах. Он тяжело дышал, на лице стали появляться и все сильнее углубляться морщины, спина все больше горбилась, плечи опускались. В какой-то момент его начало пошатывать, но он все так же стоял на коленях, держа руку на искалеченной лапе, чуть шевеля пальцами, словно перебирая что-то. Алексей не верил своим глазам — дед Михей стремительно старел, точно каждая прошедшая секунда забирала у него годы жизни.

Наконец, старик открыл глаза и отнял свою руку от раны. Быстро посыпав ее какими-то травками, он наложил сверху сложенный в несколько слоев бинт и слегка забинтовал. Примостив сверху и снизу тоненькие дощечки, он туго забинтовал лапу, жестко зафиксировав ее.

— Алексей даст тебе отвар. Выпей его, Айра. Он снимет боль, и ты сможешь поспать. Попозже Серый принесет тебе поесть. Ничего не бойся, тебя здесь никто не обидит. Ты свободна, и в любой момент можешь уйти, но лучше останься, пока лапа не заживет. Дверь всегда открыта, — старик скорее скрипел, чем говорил. Слова выходили с трудом, сбивчиво, через тяжелое дыхание. Его откровенно шатало, руки тряслись. — Альма будет рядом с тобой, и если что-то понадобится, позовет меня. На лапу не наступай смотри, иначе все будет напрасно.