— Не хотела танцевать с девочкой.

— Это как?

— Ну, как, мальчиков в таких кружках всегда мало. Вот нас и поставили с девочкой. Я сказала, что лучше никак не буду, чем так. И ушла. Мама тогда страшно возмущалась.

— Я, представляешь, тоже ходил. Четыре года.

— Ты? На танцы? И почему бросил?

— Не хотел танцевать с девочкой. У неё были мокрые ладошки и противный голос.

Они захохотали.

— Солнце, потанцуешь со мной? — Кузьмин потянул её к лестнице.

Он так уверенно держал её за руку и так смотрел, что отказать сил просто не было. Она сто лет не танцевала. Хотя любила это дело очень. Что мешало за все эти годы заняться танцами снова?

И вот они на площадке. Много молодёжи. Но есть и люди постарше. Каждый двигается так, как может. У кого-то очень приличный уровень. Видно, что пара репетирует вместе и уже давно. Кто-то друг друга видит впервые. Но все в ритме и энергии музыки. Всем хорошо и радостно.

Лёлю с Шурой тоже окутала эта атмосфера. Ноги задвигались, вспоминая какие-то основные шаги то ли самбы, то ли ча-ча-ча. Руки сплелись. Глаза в глаза смотрели.

Вот она — новая форма откровенности. Танец, как очень древний способ показать себя другому человеку. Рассказать о чувствах. Ощущения и эмоции стали острее. Будто фокус сместился. И тело послушно выражало то, что было в мыслях.

Мелодия закончилась. Всё зааплодирлвали оркестру и друг другу. Кто-то рядом сказал их паре какие-то одобрительные слова. Приятно.

— Шурка, ты, оказывается, талант.

— А ты сомневалась? Просто с тобой, солнце моё, всё легко получается.

— Что получается?

— Жить, Лёль. Получается чувствовать вкус жизни. Только рядом с тобой, моя солнечная девочка.

Глава 52

Кузьмин не был на свадьбах очень давно. Время, когда женились одноклассники и однокурсники миновало. Сейчас у всех уже дети-школьники в первых семьях.

Вторые браки заключалась не так громко, как первые. Во всяком случае, туда институтских друзей уже почти не звали. Оставались редкие встречи по случаю чьих-то защит или юбилеев старших товарищей.

А на серебряной свадьбе он был второй раз в своей жизни. Первой была двадцать пятая годовщина совместной жизни его родителей. Они с Верой ещё не были женаты. Он только-только начал за ней ухаживать. Поэтому на торжестве Кузьмин был один в окружении стайки дочерей подруг его матери.

Ему было неловко и хотелось куда-то улизнуть, чтобы девицы наконец отстали и перестали вешаться ему на шею. Что Шура виртуозно проделал, умчавшись в гости к уже женатым Медведевым, снимавшим квартиру в Медведково.

Этот факт и спустя пятнадцать лет был поводом для шуток. Женя с Наташей купили себе квартиру всё там же. В Медведково.

И вот ещё один серебряный юбилей. Вашкины. Совсем же молодые. Неужели двадцать пять лет вместе? Так это же только официально. Они же одноклассники.

В детстве, когда Шура слышал в исполнении Валентины Толкуновой: "Серебряные свадьбы — негаснущий костер,

Серебряные свадьбы — душевный разговор", он живо представлял себе завалинку деревенского дома и двух пожилых супругов.

Вашкиным по сорок семь. И что живая современная Даша, что крупный, но спортивный Фёдор никак в эту пасторальную картинку не вписывались.

И то, что происходило на их серебряной свадьбе, было больше похоже на студенческую вечеринку. Институтские и школьные друзья обоих, те кто был или не был на их свадьбе, пели песни под гитару, травили байки и смотрели старые фотографии, узнавая на них знакомые лица.

Кузьмин поглядывал на Лёлю. Она знала почти всех. Отношение к ней было как к "мелкой". Все помнили её бабушку. И маленькую Оленьку Склодовскую, которую как раз тогда прозвали Лёликом.

Сейчас она живо участвовала в беседе. Время от времени находила под скатертью руку Кузьмина и крепко сжимала его пальцы. Шура пытался догадаться, зачем она так цепляется за него, как за якорь.

Лёля вспоминала саму свадьбу. Как она сидела рядом с бабушкой. Ей было девять. И в виде большого исключения её тоже пригласили. И на регистрацию, где она чуть было не чихнула в самый ответственный момент. И на банкет.

Там её мучала жажда. Потому что из "детского" был только "Тархун", а Склодовская терпеть не могла газировку.

А ещё зависть. Страшная зависть жгла душу маленькой Лёли. Федя женился не на ней, как говорил два года назад. А на Даше. Это было обидно. И платье на Тодоровой было точно, как у принцессы из сказки. Пышное. Белое. С кружевом. Ей же пришлось пойти в красном китайском хлопковом, которое как раз стало чуть маловато. И красных туфельках на размер меньше. Новые купить не успели.