Смотрит, он в просторной зале, устланной какими-то гниющими водорослями. Прищурился, огляделся попристальней. Никого, вроде. Да и кому тут быть, во тьме кромешной, хлябью хлюпающей. Хотел Иван дорогу назад нащупать, и тут его окликнули.

– Здравствуй, Иван Царевич! Вот я к тебе и пришла… Заждался, небось?

«Смерть, – решил Иван, – смерть моя за мной пришла. А я, дурак, сай ей навстречу ей вышел». Сглотнул он сухой слюны, подавился ей и шепчет осипшим голосом:

– Ты за мной, значится… Чего так рано?

– Да где ж рано-то, Ванечка! В самый раз будет, время пришло! – и смеется, безумная, противно так смеется, словно кашляет.

И страшно! Особо страшно, когда не видишь, кто с тобой говорит. Прям мурашки под черепом.

– Покажись на минуту! – взмолился Иван. – Не по себе мне, когда тебя не вижу.

– Не туда смотришь, Царевич! Смотри прямо перед собой. И спасибо тебе за комплимент!

– Смотрю, – угрюмо отвечает Иван, смотрю, но не вижу.

– Бывает… – выдохнули из тьмы. – А то глаза-то открой, мил человек! Открой, ну как поможет!

Смерти надо смотреть в лицо, вспомнил Иван Царевчи старую мудрость и открыл глаза, о которых прежде думал, что они открыты.

Конец ознакомительного фрагмента.