В то же мгновенье он взобрался на свой импровизированный трон и ловко пристроившись, заиграл на флейте. Сначала тихо, так чтоб не особо напугать окружающих внезапными звуками, но потом чуть усилил звучание. И тут полилась настолько красивая музыка, что её вряд ли кто ещё когда-то слышал. Пожалуй, даже королевские музыканты не смогли бы играть так виртуозно.

– Что это!?… Кто это играет!?… Откуда эта мелодия!?… Ах, что за наслаждение!… Какая великолепная трель!… – мгновенно встрепенулся народ на площади и обратился вслух. Все тут же кинулись искать взорами источник прелестного звучания. И конечно моментально обнаружили мужичка сидевшего на высоком «насесте» типа табурета и играющего на флейте. Вот только теперь никто не видел в нём того прежнего прохожего уродца; шляпа своими полями прикрывала его ярко-голубые глаза, а привязанный к флейте красочный платок отвлекал внимание от носа и непомерно великого подбородка. Именно такого эффекта пришелец и добивался.

Сейчас всё внимание людей было сосредоточено на музыке, а не на внешности; ни лицо, ни глаза, ни что-либо другое не интересовало зачарованных мелодией людей. О, это звучала поистине ангельская музыка. Сердца слушателей моментально наполнились радостью и счастьем. Всем вдруг стало настолько хорошо и приятно, что сразу забылись разные неурядицы, раздоры и распри; теперь добродетель завладела разумом горожан, а все невзгоды сейчас казались какими-то мелкими, незначительными пустяками. Столько доброты и благости единовременно поселилось в душах людей, что вся площадь в одно мгновенье стала похожа на цветущий Рай.

Сейчас, наверное, и сам бы дьявол не вознамерился язвить. Даже суровая бабка, торговка куриными потрохами, трогательно прослезилась. А карманные воришки, коих на ярмарках обыкновенно встречается немало, вмиг вернули все украденные ими кошельки, за что в благодарность от горожан тут же получили хлеба и съестных припасов, дабы, оставшись без добычи им не умереть с голоду. Одним словом на площади воцарились мир и благодать.

Впрочем, всё это благообразие длилось ровно до той секунды, пока путник не перестал играть. Едва он отнял флейту ото рта, как площадь мигом пришла в неистовое движение. Какой-то обуянный восторг моментально охватил людей, словно и не было тех щедрых минут спокойствия и тишины. Взрывные рукоплескания и бурные окрики восхищения молниеносно заполнили всё пространство вокруг.

Но что ещё интересно, люди стали добровольно кидать к ногам путника деньги. Он даже шляпы не снял для прошения подношения, а они уже платили ему за то наслаждение, что получили от его игры. Монеты летели со всех сторон, они бились о его поношенные башмаки, о потёртые штанины, о железный табурет, издавая приятный звон, и вскоре из них образовалась довольно-таки внушительная кучка. Но путник так и продолжал сидеть, не подняв ни единой монеты. Правда в какой-то момент он лихо поправил шляпу и спокойно произнёс.

– Спасибо, дорогие мои слушатели,… я, конечно, понимаю, что вы делитесь со мной, чем можете, но и я не хочу оставаться в долгу!… А потому исполню для вас ещё одну композицию… – благодарно кивнул он, и вновь заиграл на своей прекрасной флейте. Однако сейчас, его музыка зазвучала несколько иначе; она была уже не столь однообразна, как в первый раз. Внезапно в звучании флейты послышались нотки струнных инструментов: арфы, скрипки и даже клавесина. И что ещё необычно, в некоторые мгновенья казалось, ударили в литавры. Иначе говоря, люди на площади отчётливо слышали голоса целого симфонического оркестра, а не только одной флейты.

Это было просто какое-то наваждение. Музыка настолько околдовывала и очаровывала людей, что от умиления и наслаждения плакали даже грозные стражники, специально выставленные для охраны порядка на ярмарке. Случился невероятный факт всепоглощающего единения. Однако и этот феномен оказался не вечен; спустя всего несколько минут путник торжественно закончил своё выступление. И опять поднялся восторженный гвалт. Люди снова собрались кидать монеты к ногам исполнителя, но он резко вскочил на свой импровизированный трон и громко вскрикнул.

– Стойте, погодите!… мне не нужны ваши деньги!… Вы уже заплатили мне за первый раз, и этого хватит!… Теперь же я счастлив уже только тем, что вы слушали меня!… Спасибо вам огромное!… – опять поблагодарил он публику, спрыгнул с трона на землю, и ловко перебирая пальцами, мгновенно собрал все монеты себе в карман. Затем также быстро разобрал трон, сложил его вместе с флейтой в ранец, и, оставив за собой шлейф таинственности, мигом удалился. На площади вновь возобновилась бойкая торговля, но только с той разницей, что теперь люди чувствовали себя намного радостней и даже благородней. От такой необычной музыки в них проснулись наилучшие качества человеческой натуры: доброта и сопереживание.

Меж тем сам нарушитель спокойствия удалился не так уж и далеко. Он дошёл лишь до окраины столицы, и там с лёгкостью устроился в одной из небольших, уютных таверен, коих обычно в достатке на проезжих дорогах. Там, в этой таверне он мог чувствовать себя спокойно, не тревожась, что его кто-то узнает и станет приставать с расспросами о его чудесной флейте. Здесь в тиши путник нашёл себе и стол, и кров. Деньжат он заработал и теперь мог не спеша подкрепиться и отдохнуть. Чего нельзя сказать о тех королевских стражниках, которые так расчувствовались во время его выступления. Уж кому-кому, а им надлежало немедленно сообщить о случившемся своему начальству, что собственно они и сделали.