— Она из семьи, связанной с Легионом, — ответил Альварес, хотя обращались не к нему. — Тёплых чувств к Сиятельным не испытывает. Но следилка — это, конечно, перебор. Я с ней поговорю.

В его голосе больше прозвучало не осуждение, а восхищение предприимчивостью Ракель. Но и осуждение тоже было. Правда, на мой взгляд, относилось оно к тому, что сеньорита попалась, а не к тому, что пыталась проследить за столь подозрительной личностью.

— Конечно, перебор, — согласился Диего, обращая Сиятельный взор уже на Альвареса. — Но это заклинание должен был кто-то вложить ей в руки. Даже тупым орудием можно причинить вред. — Он опять повернулся к Раулю. — Ваше Высочество, если у вас появятся нужные сведения, будьте любезны предоставить их мне.

Прозвучало это приказом, и мне стало тем противнее, что Диего, даже не удосужился дождаться ответа, попрощался и вышел, оставив кипеть двух сеньоров от злости.

— Нет, ты видел? — вскричал Альварес. — Он ведёт себя как хозяин. Да кто он такой? Обычная Сиятельная морда! Гнать его отсюда надо. И из университета, и из страны.

Рауль едва заметно поморщился.

— Отец делает ставку на него и на Марселу.

— На него? — ошарашенно выдохнул Альварес. — Ты хочешь сказать, что вот это Сиятельное дерьмо может быть следующим нашим правителем?

— Хосе Игнасио, а что делать? — рявкнул Рауль. — Сам не в восторге, но других вариантов нет. Точнее, есть, но…

И смотреть он на меня не смотрел, но я всё равно понимала, что являюсь одним из этих вариантов. Да ещё и куда более привлекательным со всех сторон.

— Но это тоже не вариант, Рауль. Его Легион грохнет и поставит кого-то своего, — уверенно бросил Альварес. — Корона должна перейти к тебе.

Разговор вёлся явно не впервые. Альварес нападал, Рауль вяло отшучивался, хотя даже я понимала, что их династия припёрта к стенке, если согласна терпеть отвратительное отношение со стороны Сиятельных, лишь бы они вообще были. Да я для него сейчас дар Двуединого…

— Мне кажется, изначально ставка была сделана неправильно, — продолжал вещать Альварес. — Супругу нужно было тебе искать подальше, не в соседних с Теофренией странах, в которых каждому ребёнку известно, как у нас относятся к Сиятельным…

Я воспользовалась тем, что вопрос брака принца для этих двоих оказался куда занимательней меня, и сбежала. Было над чем подумать. Это сейчас Рауль говорит, что не станет меня ни к чему принуждать, а если припрёт? Не зря он столь старательно ищет выход. Уплывающий из-под носа трон — лучший стимул. Нет, я его, конечно, понимаю, и даже где-то в чём-то жалею, но вариант всю жизнь проходить под зельем не для меня. Особенно из жалости к сильному мужчине.

Вернувшись в общежитие, я обнаружила, что Ракель в комнате ещё нет, и решила, что лучшего времени незаметно пробраться в Сиятельный корпус может не представиться. Поэтому я набросала записку, в которой указала, что я уехала и вернусь либо в понедельник утром, либо в воскресенье вечером, взяла сменные вещи, тетрадку и карандаши и под отводом глаз покинула общежитие.

Отвод я нанесла правильно, потому что Ракель обнаружилась рядом с Сиятельным корпусом, нарезающая круги в ожидании Диего. Вид у неё был донельзя расстроенный неудачей со следилкой, но я в подругу верю: она непременно придумает что-то ещё.

Я нырнула в кусты, которые даже не зашуршали при соприкосновении со мной и сомкнулись за спиной, как будто никто и не проходил. И через миг я уже находилась внутри Сиятельного корпуса перед надутой горгульей.

— Донья, вы совсем про нас забыли, — проскрипела она.

— Вовсе нет. Просто у меня не было возможности прийти раньше. Но теперь я тут на несколько дней. И все эти несколько дней буду заряжать кристалл, — обрадовала я местную хранительницу. — Поэтому мне нужна спальня. Но не оранжевая, а что-то поприличней.

— Оранжевая — одна из самых приличных… — задумалась горгулья. — Есть ещё совсем скромный вариант для тех, кто внезапно засиял в обычной семье.

Скромный вариант оказался как раз по мне: ни тебе неприличных картин на стенах, ни излишней пышности в обстановке. А вот всё, что нужно, — есть. Я осмотрелась и бросила в кресло свои вещи показывая, что остаюсь тут.

— Сиятельной донье неприлично в такой комнате жить, — пробухтела горгулья.

— Сиятельной донье не надо отвлекаться на роскошь, — ответила я. — Она будет заряжать кристалл и сидеть в библиотеке. Кстати, а кормить чем-то Сиятельную донью тут будет?

— Разумеется, — оскорбилась горгулья. — Это я перед тем показывала, что у нас ничего нет. Нечего всяким лезть в Сиятельные тайны. Вы будете ужинать сейчас, донья?

— Для начала я хотела бы узнать ваше имя, моя замечательная помощница.

— Моё имя?

Похоже, просьба была из разряда неприличных, иначе с чего бы вдруг горгулья остолбенела. Причём остолбенела в полном смысле этого слова: отличить её от статуи сейчас было бы невозможно.

— Если я вас чем-то оскорбила, то это по незнанию. Мне кажется неудобным общаться с вами не по имени, пусть вы даже здесь одна.