Я пожала плечами.

— В магии я разбираюсь куда хуже тебя. Я даже не знаю, сколько у меня колец силы.

— Двенадцать.

— А максимально?

— Пятнадцать. Но таких случаев за всю историю было очень мало. Большинство магов имеют уровень три-пять кругов, этак процентов девяносто. За десятку выходят единицы Сиятельных. Я очень сильный маг, — с гордостью сказала она.

— Была, — поправила я, размышляя, могу ли я не изучать напрочь демаскирующее меня заклинание.

— И была, и есть. Если бы мы не были магами близкого уровня, обмен не случился бы. Просто тебя никто не учил, — снисходительно пояснила она. — Учили бы — для тебя та травма не оказалась бы непреодолимой.

— Ничего. Сейчас научат.

— Повторяю: удирай отсюда, пока никто не понял, — уже с раздражением сказала она. — Не хочешь в Мурицию, уезжай в Варенцию.

— Это куда твоя тётя планировала меня выдать замуж? То есть ещё тебя?

— Ой, там всё мутно, — она поморщилась, явно сообразив, что использовала словечко не из герцогского лексикона. Понабиралась у нас, однако. — Но лучше туда, чем здесь.

— Теофрения взяла курс на заселение земель собственными Сиятельными, — сообщила я. — Так что не всё так страшно, как тебе кажется. А замаскировать результат заклинания я могу?

— Можешь, — подтвердила она. — Не сжимай руку до конца. Потренируйся где-нибудь, где тебя никто не видит.

— Я заклинания не знаю.

— Тоже мне проблема. — Она насмешливо фыркнула и уселась поудобнее прямо в воздухе, случайно пнув разглагольствующего Альвареса. Тот почувствовал что-то неладное и даже обернулся, но ничего не обнаружил. — Не люблю теофренийцев.

— У меня такое чувство, сеньорита Кинтеро, что вы видите что-то недоступное нам, простым смертным, — неожиданно вмешался в нашу милую беседу Альварес. — Вы так пристально смотрите куда-то рядом со мной…

Он подозрительно хмурился и зыркал глазами по сторонам, словно ища привидение. Но Катя привидением не была. Чем она была? Отпечатком души? Её проекцией? Я затруднялась определить, потому что мои познания в магии были неприлично скудны.

— Меня учили, что на мужчину нельзя смотреть пристально, — нашлась я.— Я пытаюсь соблюсти приличия.

Не было похоже, чтобы Альварес мне поверил. Наверняка припомнил, что я раньше не избегала чужого взгляда. Он опять изучил помещение внимательнейшим образом, даже пару заклинаний использовал, но ничего подозрительного не заметил.

— Вам придётся пересмотреть своё отношение к приличиям, сеньорита Кинтеро, потому что преподавателей-мужчин у нас много и не всем понравится, когда студентка смотрит сквозь них.

— Не люблю теофренийцев, — повторила Катя и уже прицельно пнула Альвареса в плечо. — Напыщенные идиоты, наивно полагающие, что они что-то понимают в магии. Да у него чувствительность, как у жука-скарабея.

Спросить, почему как у скарабея, я не успела, потому что её внезапно потащило на выход из этой реальности. Зато я успела крикнуть:

— Заклинание!

Проорала ответ она уже совсем издалека и не слишком внятно, но мне этого хватило, чтобы «вспомнить».

— Сеньорита Кинтеро, я рад, что моя речь вызывает у вас такой энтузиазм, но прыгать на стуле — лишнее, — уже раздражённо заметил Альварес. — Итак, всё, что хотел сказать, я сказал. У вас остались вопросы?

Вопросов ни у кого не оказалось, и Альварес разрешил нам разойтись, правда, посмотрел на меня так, что я сразу вспомнила Мюллера с его приснопамятным: «Штирлиц! А вас я попрошу остаться». Интуиция меня не подвела:

— Сеньорита Кинтеро, задержитесь, пожалуйста. У меня к вам разговор.

Ракель остановилась, не собираясь меня бросать на растерзание злому куратору.

— Сеньорита Наранхо, вы можете идти. После разговора я провожу сеньориту Кинтеро до общежития, не беспокойтесь. Всего хорошего.

Он довёл Ракель, бросавшую на меня отчаянные взгляды, до двери и тщательно прикрыл створку, отрезая мне путь к отступлению. Хорошо, что ключом не воспользовался, а то девушка, вынесшая массивную дверь, запертую на замок, сразу будет заподозрена в использовании заклинаний. А то, что я в случае чего вынесу, я не сомневалась.

— Садитесь, Катарина. — Альварес указал на стул за столом первого ряда, дождался, пока я сяду, и пристроился на соседнее сиденье, раздражающе близко ко мне. — Вам нужно бороться с рассеянностью. Это очень плохое качество для мага.

Он удручённо покачал головой, словно извёлся в переживаниях за меня.

— Как мило с вашей стороны, что вы за меня беспокоитесь, сеньор Альварес, — я столь сладко улыбнулась, что у самой зубы свело от приторности. — Но я не буду на других занятиях отвлекаться. Всё дело в том, что меня смущаете только вы.