Его возвращение в город означало совершенно не «все счастливы». Плюс ко всему Алекс явно не хотел, чтобы отец и дочь воссоединились. Амнистия Мии и Ника попахивала новой стратегией Крута, в чём и довелось убедиться тут же.

Котовские уже какое-то время переглядывались, на что Крут лишь ухмыльнулся, даже приложил руки к груди, обозначая, что тронут. Очень мило. А затем снова обратился к своим:

— Парни, проводите ребят, им пора.

При этом он не дал Котовской даже шагнуть в сторону отца, заверив:

— Обняться не выйдет. Но главное же, что все живы, здоровы, правда? — снова растянул он оскал вместо улыбки.

Затем Крут принялся раздавать инструкции своим людям, поэтому и пропустил кое-что очень важное. Зато я заметил, как Кот бросил мимолетный взгляд на Ника.

Добров в ответ еле уловимо кивнул, а Мия прищурилась. Мгновение, и всё это осталось лишь в моём воспоминании. Больше ничто не выдавало переглядки некоторое время назад. Хмурый взгляд Кота, настороженный Мии, напряжённый Ника. И на этом всё.

Признаться, я в очередной раз обалдел: с каких таких пор Кот любезен с Добровым? Как вообще это понимать, учитывая, что Котовский очень желал с него шкуру спустить, даже будучи в сомнениях, жив ли Добров в принципе. Я видел Котовского в гневе, когда он относительно Ника высказывался, тогда что изменилось? Когда?

И хоть эта картина тоже заслуживала внимания, я внимательно наблюдал ещё за одной: вот только там даже мимолётных изменений обнаружено не было. Лера стояла слишком близко к Алексу, а меня игнорировала.

Мию и Ника всё же увели. Я очень надеюсь, Крут обещание сдержит. Что-что, и какие бы ужасы не творила банда в свое время, но слово Крутые держали всегда, это было их правило.

Именно оно держало местных в мнимой уверенности и настоящем страхе.

— Ну что ж, — сцепил в замок руки Алекс. — Прощаться не буду, скоро увидимся. До встречи, — теперь он махнул рукой, а затем взял ладонь Лерки и крепко сжал, бросив на меня долгий взгляд:

— Играть против меня было плохой идеей, — наконец произнёс он, прищуриваясь. — Передай это отцу. И да, не годится эта идея и для будущих планов, если вдруг возникли. А это уже никому передавать не нужно. Попытайся переварить сам. Если хватит мозгов, конечно.

Видимо, представление действительно было окончено, потому что Крут больше не изображал добродушие. Он потянул к двери Лерку, но перед самым выходом она вдруг обернулась.

Посмотрела на меня так пронзительно, что тут же пронеслась мысль: она прощается. А я как долбаный идиот, связанный по рукам и ногам, остановить её не в силах. Потому что решение она приняла сама.

Я интуитивно подался вперед, и тогда Нилова отвернулась. Она вряд ли услышала, как у меня тихо вырвалось:

— Лера…

Но именно в этот момент, меня накрыла волна: негодования, ревности, злости, всего вместе. Даже на пушки стало плевать.

С помощью приёма ударил одного кулаком, который первый отреагировал на моё стремительное движение к выходу, другого отпихнул с ноги. Но ещё один проворный парень из охраны тупить не стал, и удар прилетел мне прямо в солнечное сплетение. Не успев отдышаться, прописал ему ответ в челюсть, и теперь завязалась настоящая драка, где силы были явно не на моей стороне.

Однако пульс, стучащий где-то в висках, нахлынувший адреналин и ярость не давали мне какое-то время сдаться. Я отчаянно кричал имя девушки, которую уже силой тащил за руку к выходу Крут, и материл тех, кто не давал мне к ней пробиться.

Сердце долбило так, что казалось, разорвет грудную клетку к чертовой матери.

Лерка! Лерка!

Нихрена она не его. Моя!

Ураганом по венам неслась кровь, бурлила, обжигала. Я не чувствовал физической боли, её заменяла та, что впивалась изнутри. Черная, вдребезги разбивающая всё на своем пути.

Лерка!

Нилова всё это время оборачивалась, я видел и отчаяние в её глазах, видел, что теперь она уходить с Крутом не так уж и хочет. Но тогда почему она выполняла всё это время его поручения? Даже если она между нами разрывалась, и в итоге выбрала его, почему перед выходом снова обернулась и произнесла моё имя?

Дверь захлопнулась, это всё, что я заметил перед тем, как с ещё большим остервенением принялся отбивать удары и наносить новые. Без цели, не разбирая, кто передо мной, я просто выплескивал всю злость, пока меня не повалили. А что было дальше помню смутно.

Лерка… Не моя. Не моя…

Очнулся я на полу у стены. Опирался на неё спиной и пытался сфокусировать взгляд: передо мной на корточках сейчас сидел Кот, он что-то говорил, но я его даже не слышал. И тело свое тоже, казалось, не чувствовал. Башка только потяжелела, и следы на руках дополняли картину.